Триумф рыцаря - Шеннон Дрейк Страница 32

Он доел свой кусок фазана и, поскольку их утренние охотничьи трофеи щедростью не отличались, второй брать не стал.

– Миссис Мерри. – Он поднялся и повернулся к кухарке. – Еда была великолепной. Жаль, что вас не было с нами во всех наших походах. Завтра выступаем. Тейер, что с ранами?

– Я в порядке, – ответил юноша и тоже встал, наверное, чтобы доказать, что он в состоянии свободно держаться на ногах.

– Хорошо. – Эрик кивнул. – Тронемся на рассвете. – Он пересек поляну и устроился под другим деревом, но так, чтобы не выпускать из вида Игрейнию.

Стемнело. Но Игрейния делала вид, что по-прежнему увлечена книгой. Хотя Эрик нисколько не сомневался, что она не различает букв.

Он расстегнул застежку накидки и, сняв ее, скатал и подложил под голову вместо подушки, после чего улегся на спину в ожидании надвигающейся ночи. Он думал о прошедших годах – они казались ему бесконечными и бесполезными, – и тьма окутывала его словно адский саван. Эрик закрыл глаза, и внезапно ему нестерпимо захотелось снова оказаться в море. Но именно в море они подобрали незнакомца, который стал причиной стольких смертей. Вот если бы вернуться в прошлое, в тот самый день, он бы позволил бедняге утонуть. Когда была жива Марго, бесконечная борьба за свободу не казалась ему пустыми потугами безумца. У него была мечта – хрупкая, красивая – свобода для детей и для детей его детей. Свобода для Эйлин – смеющейся, златокудрой, бегущей навстречу отцу в солнечных лучах, зовущей его по имени и наполняющей смыслом вечное сражение за счастье.

Сон к Эрику не шел. Он слышал, как на подстилке из сосновых игл под деревьями улеглись его люди. Все, кроме Джеффри, который первым заступил на дежурство и спрятался недалеко от тропинки. Костер угасал.

Внезапно Эрик напрягся. Ему почудилось в лагере какое-то движение. Он замер, но тут же увидел, что это поднялась Игрейния и подошла к тлеющим углям. Опустилась перед костром, склонила голову, и на иссиня-черных прядях заискрились отсветы огня. Она сидела не шевелясь. Эрик уже хотел подняться, опасаясь, что его пленница задумала неладное и теперь высматривала, все ли крепко уснули. И тут заметил, что ее плечи вздрагивают.

Игрейния безмолвно плакала в ночи.

И шотландец не решился ее тревожить.

Преподобный Падриг учтиво встретил их в деревне. Он пришел в ужас, узнав, что приютил банду грабителей, но продолжал смиренно рассуждать о неисповедимости путей Господних и благодарил его за то, что он послал на помощь несчастным Эрика и не позволил убийцам уйти от возмездия.

Игрейнию тронула радость, с какой ее встретила Ровенна, и рассмешили ужимки и кривляния Грегори, когда она слезала со Скай. С их приездом в деревне началась суета. Преподобный Падриг настаивал, чтобы Тейер немедленно улегся в постель, мол, его раны весьма тяжелые и окончательно заживут еще не скоро. Еду ему принесут, ведь юноше завтра предстоит целый день провести в седле. Пока возились с Миллером, Игрейнию провели в зал, где обедали паломники и где она впервые увидела Анну с ее компанией, и Тейера – тоже. Подавая барашка с овощами, Ровенна не переставала щебетать, как рада она снова видеть Игрейнию – живую и в полном здравии.

– Грегори был прав, – говорила она. – Надо всегда прислушиваться к его мудрым советам.

Но сама Игрейния сомневалась, что глухонемой обладает неким даром: да, она осталась живой и невредимой, но попала в плен к врагу. И она недоуменно изогнула бровь.

– На вас ведь напали, так? – поежилась Ровенна. – Мне следовало догадаться, что этот Ганнет – отъявленный негодяй. Как он на вас смотрел! Как сказал бы отец Падриг, он вожделел то, что ему не принадлежало. Слава Богу, сэр Эрик и его люди подоспели вовремя.

– Так ты знаешь, что со мной случилось?

– Ну конечно! Отряд сэра Эрика искал вас здесь, но быстро уехал. А потом неожиданно вернулся Аллан Маклауд и предупредил, что нужно быть осторожнее – мы пригрели у себя чудовищ! Представляете, сколько существует таких мест, как наше, где останавливаются паломники, – церкви, деревни. Они могли убить и ограбить очень много людей. – Голос Ровенны дрогнул. – Теперь вы понимаете: Грегори заранее знал. Вы дрались с Ганнетом не на жизнь, а на смерть и остались в живых лишь потому, что подоспела подмога.

– Что верно, то верно – подмога!

– Согласитесь, тушенка удалась.

– Что ты сказала? – Игрейния опустила глаза в горшочек, где только что было мясо. Она ела так жадно, словно долгое время голодала, хотя на самом деле пропустила вчера всего одну трапезу. Но фазаны благоухали так, что у нее весь вечер текли слюнки, и только ярость и гордость помогли ей справиться с голодом. Однако все утро, пока они ехали, Игрейнию не переставал терзать пустой желудок.

– Я о тушеном мясе… вы его так быстро съели… сэр Эрик будет доволен.

– Доволен, что у меня разыгрался аппетит?

– Доволен, что вы так быстро справились. Ему не терпится снова пуститься в путь.

– Но мы ведь остаемся у вас на ночь?

– Остаются другие. А вы – нет.

– Ты ошибаешься, мы все остаемся, а наутро все вместе поедем дальше.

Говоря это, Игрейния беспокойно покосилась на дверь, и стоило ей это сделать, как на пороге появился Эрик. Постоял в проеме, загораживая солнце, и, казалось, сам излучал золотое сияние. Виной всему были его белокурые волосы. Очень, очень светлые. Он напоминал собой непомерно огромное божество, полностью заслонив дверь широким разворотом плеч. Игрейния вспомнила, как увидела его впервые – он летел по склону холма: волосы слиплись, одежда в грязи и разорвана – дикарь дикарем. А сейчас он был совсем другим: явно частенько купался в ручье – промытые пряди, длинные и густые, лицо чисто выбрито. На нем была туника поверх сорочки и штанов, а на плечах – плащ с цветами его клана. Туника повторяла покрой и цвета Роберта Брюса. Эрик демонстративно надевал одежду, свидетельствующую о его политических предпочтениях.

Его взгляд упал на Игрейнию – голубой огонь его глаз заледенел от ярости. Или страсти, подумала она. Она видела, как однажды он разделался с отрядом врагов, который вдвое превышал по численности его отряд и был гораздо лучше вооружен. Видела, как он сражался с болезнью и проявил при этом невероятное упорство.

Впрочем, на все Божья воля, вздохнула она.

Но в таком случае у Господа прекрасное чувство юмора.

– Итак, вы поели, – произнес шотландец. – Можно ехать.

Игрейния осталась сидеть.

– Признаюсь, сэр, я озадачена, – начала она. – Я считала, что мы все останемся здесь, поскольку Тейеру необходимо отдохнуть на настоящей постели.

– Тейер отдохнет.

– Я лечила его раны и хотела бы быть с ним рядом.

– Мои люди ухаживали за воинами, у которых раны были намного серьезнее, и их жизнь висела на волоске.