Умереть, чтобы угодить - Линда Ховард Страница 31

Затем они побывали у флориста и заказали цветы. Похороны должны были состояться в два часа дня в воскресенье в большой церкви, которую посещал судья. Сара уже забронировала номера в отелях для близких Рэндалла, которые должны были приехать в пятницу после работы и учебы. Друзей оповестили о том, что с покойным можно попрощаться вечером в субботу. Но на этом хлопоты не закончились.

Сара не забыла прихватить из дома черный костюм и туфли, но еще ей были нужны чулки и разные мелочи. Барбара решила, что привезенная с собой одежда ей не подойдет, а Блэр в слезах призналась, что у нее вообще нет ни одного темного платья. Джулия, жена Джона, тоже захотела поискать другую одежду. Только Эмили заранее подготовилась к похоронам.

Логичнее всего было начать поход по магазинам с «Галлериа-сентер», находящейся рядом с отелем, но Блэр уже изучила вдоль и поперек оба этажа этого торгового центра и заявила, что там нет ничего подходящего. Барбара подыскала себе туфли, Сара быстро купила все необходимое, в том числе и несколько черных зонтов, поскольку дождь грозил затянуться на ближайшую неделю.

К вечеру, после похода в «Саммит» и «Бруквуд», Сара повезла спутниц в самые дорогие бутики города. Наконец Барбара остановила выбор на стильном черном костюме с длинной уз кой юбкой; учитывая прогноз погоды, она не просчиталась. Блэр решила надеть черную юбку выше колен и облегающий жакетик с рельефным рисунком; сережку из брови она вынула, синюю краску с волос смыла. Похороны — важное событие, требующее эмоционального настроя и серьезной подготовки. Более решительная Джулия подобрала к темно-синему платью свободный пиджак в первом же магазине, куда они зашли. К тому времени как Сара отвезла подопечных обратно в отель, она едва держалась на ногах. Дождь лил весь день, женщинам надо было удерживать в руках не только пакеты с покупками, но и зонты. Сара промочила ноги и промерзла, хотя была в теплом пиджаке. Ей хотелось только одного: принять горячий душ и посидеть, высоко подняв усталые ноги. Ее сотовый не звонил весь день, в отеле выяснилось, что сообщений для нее нет. Значит, можно с чистой совестью отдохнуть. Телефон в комнате зазвонил, когда она стаскивала мокрые носки. Раздраженно застонав, Сара рухнула в постель и решила не брать трубку. Но, вспомнив, что звонить может кто-нибудь из родственников, взяла ее после шестого гудка.

— Мисс Стивенс, это Грег Холбрук из «Ньюс». Я хотел бы взять у вас интервью, подробнее узнать о трагическом убийстве…

— Я не даю интервью, — отрезала Сара. — Всего хорошего. — Она повесила трубку и тут же перезвонила администратору с просьбой поменять ей номер и зарегистрировать ее под вымышленным именем. Следующий час пришлось потратить на то, чтобы перетащить вещи на четыре этажа вниз. Сара мысленно ругала себя за то, что не приняла мер предосторожности заранее.

В новом номере, который простоял пустым весь день, было холодно. Сара прибавила мощность обогревателя, а когда промозглый холод начал рассеиваться, с нетерпением начала раздеваться, предвкушая горячий душ. И в этот момент зазвонил ее сотовый телефон.

По крайней мере, это уж точно не журналисты. Но если звонит кто-то из родных судьи, значит, им требуется помощь.

— Ну где ты? — раздраженно выпалил Кахилл. — Мне сказали, что ты съехала.

— Слава Богу, — с чувством глубокой признательности откликнулась Сара. — Мне позвонил какой-то журналист, вот я и поменяла номер и зарегистрировалась под чужим именем.

— Правильно. Ты уже ужинала?

— Если ты спрашиваешь, ела ли я что-нибудь сегодня, то да.

— Нет, я спрашиваю про ужин.

— В таком случае — нет, не ужинала, и отсюда меня ничем не выманить. Я весь день возила по магазинам трех дам, у меня ноют ноги, я замерзла, мне срочно необходим горячий душ — и точка.

— Бедняжка! — отозвался он, и Сара понял, что он улыбается. — В каком ты номере?

— Не скажу. Я хочу побыть одна.

— Знаешь, я умею прекрасно массировать ноги.

При мысли о массаже Сара чуть не застонала. Однако ей хватило присутствия духа ответить:

— В другой раз. Я устала, а чтобы общаться с тобой, нужны силы. Сегодня я на это не настроена.

— Так изысканно меня еще никогда не отшивали. Ладно, увидимся завтра. Спи спокойно.

— Завтра? — Завтра была суббота. И… никаких дел. Осознав это, Сара растерялась. Обычно в субботу у нее бывала уйма хлопот. А если ей и удавалось уйти на полдня по своим делам, то по утрам все равно приходилось заниматься делами судьи и ухаживать за ним. Но чаще всего по субботам ее присутствие требовалось в доме. Так или иначе, в этот день она сбивалась с ног.

— Завтра я работаю, — объяснил Кахилл, — мне надо кое-что выяснить. Но мы можем увидеться на похоронах.

Значит, беспокоиться не о чем.

— А когда нас пустят в дом?

— Может быть, в воскресенье. Кажется, мы уже сделал все необходимое.

— Тогда сообщи мне заранее, ладно? Я хочу убрать библиотеку, прежде чем туда войдут родственники.

— Ну конечно, — мягко пообещал он, повторил: — спокойно, — и повесил трубку.

День похорон выдался ясным и прохладным, ветер пробирался под одежду. Вероятно, это последняя атака зимы, думала Сара, поздние заморозки, наступающие уже после того, как зацветет ежевика. И действительно, синоптики пообещали резкое потепление. В понедельник температура должна была подняться до семнадцати градусов, во вторник — до двадцати двух, а к концу недели приблизиться к тридцати трем градусам.

По настоянию родных судьи в церкви Сара заняла место рядом с ними. Кахилл устроился где-то позади; войдя в церковь, он подошел к Саре, поздоровался, коротко пожал ей пуку. Сара не знала точно, за кем именно наблюдает Кахилл со своей позиции, но от его глаз ничто не ускользало.

Мысленно она прощалась с судьей. Ей казалось, что его дух витает поблизости, пытаясь утешить тех, кого он любил. У Сары дрожали губы, когда она вспоминала его шутки, блеск глаз, умение радоваться жизни. Потерять его было все равно, что потерять деда; Сара понимала, что в ее сердце навсегда останется крохотная ниша, принадлежавшая ему. Церковь была переполнена. Утрата ошеломила давних друзей судьи, за несколько дней они заметно постарели и словно утратили прежнее жизнелюбие. В воздухе повис густой аромат цветов — роз, гвоздик, хризантем, надменных, сладко пахнущих оранжерейных гардений. Наверное, во всем Бирмингеме теперь не найти настоящего букета, думала Сара, разглядывая целую стену корзин с цветами за гробом.

Похороны на Юге неизменно бывали сентиментальными, традиционными и приносящими утешение. Поскольку судья был ветераном войны, местное отделение организации «Ветераны зарубежных войн» выставило у гроба почетный караул. Пока кортеж двигался к кладбищу, все машины останавливались, большинство водителей в знак сочувствия включали фары и сворачивали на самый край обочины. Полицейские машины перегородили перекрестки, чтобы процессии ничто не помешало. Сару удивлял этот церемониал, но сегодня, когда она сама участвовала в похоронной процессии, предусмотрительность полиции вызвала в ней чувство благодарности.