Ничья в любовной игре - Джоанна Рок Страница 31

Прием был просто волшебным.

После клятв невесты и жениха, принесенных на закате дня, гостей позвали в павильон, построенный в лучших традициях испанской колониальной архитектуры. Полы были покрыты плиткой, выбеленные ветром и временем каменные столбы поддерживали арки с видом на море. Темная черепичная крыша защищала от солнца, свет давали генераторы, работающие от солнечных батарей. Камерный оркестр уступил место модной кантри-группе. Иностранные принцессы уже танцевали со своими красавцами мужьями в военной форме разных фасонов. Молодые футболисты присоединились к ним, кругом обступив вальсирующих королевских особ.

Арки были украшены зеленью и цветами, с открытых балок свисали гирлянды плюща. Создавалось впечатление, что вечеринка проходит в потайном уголке сада. Эрика сказала Татьяне, что они купили цветы и гирлянды в надежде провести свадьбу на озере Пончартрейн, но принцесса решила обменяться со своим женихом клятвами верности на берегу моря и устроить прием на гасиенде. Она танцевала с Жерве задолго до формального представления пары, и Татьяна не могла не восхититься невестой, которой было плевать на церемонии.

Когда женщина выходит замуж один раз в жизни, она заслуживает того, чтобы повеселиться от души. Это была одна из причин, по которой Татьяна отправилась искать свою бывшую клиентку, пока Жан-Пьер совещался с Анри и Дэмпси в дальнем уголке павильона. Она не желала, чтобы Эрике испортили этот радостный день.

– Вижу, наша девочка выросла, – прогремел у нее над ухом мужской голос, сильно удивив Татьяну. – Не против потанцевать?

Она обернулась и увидела Леона Рейно, мужчину, который уволил ее отца. Ему было далеко за семьдесят, и это уже начинало сказываться. Плечи его поникли; казалось, он даже стал ниже ростом и утратил часть былого величия. Однако своей элегантности старик не растерял – он был в идеально сшитом черном смокинге.

– Очень хотелось бы, сэр, но мне нужно срочно переговорить с вашим внуком. Вы уверены, что узнали меня? – Она бы очень этому удивилась. В прошлом он никогда не обращал на нее особого внимания, они с ее отцом постоянно сидели за закрытыми дверями и о чем-то совещались.

– Ты дочь печально известного Джека Дусе, если я не ошибаюсь. Я его уволил, – заявил он так громко, что несколько человек обернулись. Старику явно было весело. Он не понимал, что в свое время это стало настоящей катастрофой и для ее отца, и для всей их семьи. Они несколько лет не могли выйти из кризиса.

У них не было ресурсов Рейно, и потеря достойной работы из-за мелкого недоразумения между друзьями потрясла семейство Дусе до основания.

На этой неделе она не раз задумывалась над тем, как бы сложились их отношения с Жан-Пьером, если бы их тогда не разлучили.

– У вас прекрасная память.

Она уже давно не та семнадцатилетняя девушка. Татьяна сильно изменилась, особенно за последние несколько месяцев. Плюс к тому у старика вроде бы болезнь Альцгеймера.

– Скажи об этом моей сиделке, – пробурчал он, указывая на даму в безукоризненной серой униформе, которая стояла в нескольких футах от них и снимала на телефон угощения. – Она полагает, что я вообще ничего не помню.

– Ваша сиделка? – Татьяна внимательно посмотрела на мнимую сестру милосердия и поняла, что старик таки болен. – Это не она. Я видела эту женщину в доме Жерве. Она там служит.

– Чтобы тебя черт побрал! – Глаза старика налились кровью, он развернулся и схватил «сиделку» за руку. – Я так и знал, что ты не моя медсестра!

Его крики привлекли внимание публики, хотя музыканты продолжали играть. Жан-Пьер тут же поспешил к Татьяне, Анри и Дэмпси попробовали успокоить деда.

– Что случилось? – спросил Жан-Пьер, решительно обнимая ее за плечи.

Она показала на служанку, которая бросилась вон из павильона, как только Леон отпустил ее руку.

– Все дело в той женщине. Леон думал, что это его сиделка, но этого просто не может быть. Именно она открывала нам дверь, когда мы ходили на ужин к Жерве. Я просто сказала, что она не его медсестра, и…

– Кто она такая, черт возьми?! – взревел Леон так, что даже Жерве услышал и оторвался от своей молодой жены.

– Дед, что не так? – Он, как и его братья, постарался отвести старика в сторону, но чем сильнее они пытались сдвинуть его с места, тем сильнее тот упирался.

– Вы отправили меня в незнакомое место с женщиной, которую я знать не знаю, и пытались убедить меня в том, что это моя медсестра! – Леон фыркнул, словно это слово было горьким на вкус. – А она лгунья! Блудница и лгунья! Она сказала мне, что я пропустил рождение сына Жан-Пьера, но я-то знаю, что у него нет никаких детей!

Татьяна похолодела.

Окружающие тоже замерли на месте. Жан-Пьер беспомощно посмотрел на нее, братья – на Жан-Пьера, все ждали, когда кто-нибудь что-нибудь скажет. Преподнесет публике какую-нибудь удобоваримую историю.

А тут было кому ее послушать. Павильон был полон гостей, и среди них притаилась Блэр Джонс, а уж она не преминет разнести слухи, особенно после того, как Татьяна угрожала ей разоблачением.

Татьяна покачала головой, глядя на Жан-Пьера. Она понятия не имела, что сказать. Если бы она сочинила подходящую историю о Сезаре, она бы уже давно выдала ее миру, а не сбежала на остров в Карибском море, чтобы родить его там тайком от всех.

– Пойдем, дед. – Дэмпси обнял старика за плечи. – Давай разберемся, что тут творится, и позволим Жерве дальше праздновать свою свадьбу, о’кей?

– Конечно, – невозмутимо отреагировал дед. С того уже сошла вся воинственность, и он безропотно подчинился внуку. – Ты хороший мальчик, Тео. Всегда был моим любимчиком.

У Татьяны сжалось сердце, когда она услышала слова, обидные для других детей. К тому же она снова промолчала. Не сказала, что у них с Жан-Пьером действительно есть ребенок. Все, конец истории.

Или нет? Если да, то почему они ждали так долго, чтобы открыть ее, упустили так много возможностей и играли с огнем? Они словно специально накликали на свою голову беду.

Она посмотрела на Жан-Пьера, мужчину, пытавшегося ей помочь узнать правду о лживой клиентке. Тогда она его не послушала.

В последние дни ей казалось, что они снова нашли общий язык, как это было в юности. Он уложил ее в постель с неистовой страстью. Именно об этом она когда-то мечтала. Но он так и не сказал, что любит ее. Она слишком хорошо его знала и понимала, что он не произнесет этих слов, если не любит ее.