Испанский жених - Виктория Холт Страница 31

Император переживал за него, но продолжал устраивать турниры, на которых Филипп без труда выходил победителем.

Смущенный провалом своей затеи, он по-прежнему верил в сына. Филипп умел вести государственные дела; звезд с неба не хватал, но всегда показывал себя умным и проницательным человеком. Решив осуществить какой-нибудь план, он никогда не останавливался на полпути и в конце концов добивался желаемого результата. Гениальные озарения были ему неведомы, но зато в упорстве и настойчивости он никому не уступал. Думая о Филиппе, Карл часто вспоминал его антипода, Франциска Первого. Тот был одарен многими талантами, но куда они его привели? При Павии он потерпел сокрушительное поражение, и злые языки говорили, что если бы не его неуемная жажда наслаждений, он не так рано оказался бы в могиле. Вот Генрих Второй, сын Франциска, правивший сейчас во Франции, этот был таким же, как Филипп, – нерасторопным, угрюмым и бесконечно преданным своей любовнице, Диане де Пуатье. Если Филипп походил на Генриха, то он вполне смог бы управлять королевством. Правда, задача Филиппа была сложнее: ему предстояло управлять не только своим королевством, но и владениями, которые Карл собирался передать ему по наследству.

Каждый день он проводил по нескольку часов с сыном, делясь с ним знаниями и навыками, доставшимися ему самому ценой многих неудач, разочарований и напрасно затраченных сил.

По вечерам они собирались всей семьей, и тогда в их разговор непременно вмешивалась Мария Венгерская, которой не терпелось изложить свою точку зрения на те или иные политические вопросы. Элеонора тоже не бездействовала. Она изо всех сил старалась устроить партию между своей дочерью и Филиппом. Бывали и торжества, и увеселения, на которых Карл пытался доказать фламандцам, что его сын все больше и больше становится похожим на них. Он выбирал для Филиппа самых красивых и обаятельных женщин, но если императору эти заботы доставляли удовольствие, то Филипп всякий раз колебался, в самый ответственный момент проявляя нерешительность, а то и откровенное нежелание заводить новые любовные связи.

При дворе над ним посмеивались, а иные смельчаки даже сочиняли колкие эпиграммы на принца Испании.

Наконец император потерял всякое терпение. Провозгласи он сейчас своего сына будущим правителем Фландрии, брюссельцы по меньшей мере выразили бы недоумение по поводу столь необдуманного решения.

Придя в отчаяние, Карл вызвал к себе женщину, которую хорошо знал и очень высоко ценил. Та была неотразимо красива, и детское простодушие в ней сочеталось с искушенностью в любовных интригах. Отдавая ей необходимые указания, император поглядывал на нее с явным сожалением – ему очень хотелось оставить эту женщину для себя.

Он сказал:

– Принц – довольно странный мужчина. Думаю, очень немногие понимают его. Он кажется холодным, так оно и есть. Но в глубине его души дремлют сильные страсти. Сейчас ими завладела религия, но женщина на это тоже способна. Он страстно любил свою жену – к сожалению, она умерла. Попробуй стать его любовницей. Ему нужна женская ласка, сыграй на этом.

Она подняла на императора свои прекрасные глаза и улыбнулась.

– Ваше Императорское Высочество, можете не беспокоиться. Я справлюсь со своим заданием.

– Да при чем здесь беспокойство! – в сердцах воскликнул император. – Дорогая моя, я ничуть не беспокоюсь. Сожалею, вот и все.

* * *

И вот у Филиппа появилась любовница-фламандка.

Как ни странно, он в нее даже влюбился, хотя его чувства разительно отличались от тех, которые он питал к Марии Мануэле, и очень мало походили на то желание домашнего покоя и уюта, что привязывало его к Изабелле Осорио. Его новая любовница была женщиной, сведущей в искусстве любви, и под ее руководством Филипп стал медленно меняться. Оказалось, что плотские удовольствия были не совсем чужды ему. И он не видел причины подавлять эту сторону своей натуры, если отец полностью одобрял его новое увлечение. Карл сказал: «Сын мой, ты становишься светским человеком, а это вовсе не так плохо, поверь мне».

Филипп не был волокитой. Он хранил верность своей любовнице, и, когда у них появился ребенок, он радовался ему не меньше, чем рождению сыновей Изабеллы.

Между тем прошло восемнадцать месяцев, а император все не желал расставаться с ним. Тянулись бесконечные переговоры – не только о браке Филиппа, но и о разделе семейного наследства…

Наконец было решено, что Фердинанд получит от Карла титул императора, но после смерти Фердинанда имперская корона перейдет к Филиппу. Максимилиану предстояло стать регентом Австрии, а Филипп должен был править Испанией и вести дела в итальянских государствах.

Конечно, это не то, что я желал для тебя, – сказал Карл, оставшись наедине с Филиппом, – но большего мы все равно не добьемся. Теперь, сын мой, ты можешь вернуться в Испанию. Здесь у тебя остался только один нерешенный вопрос. Ты решил, кто станет твоей супругой?

Карл с любопытством взглянул в лицо сына. Его медлительность всегда забавляла императора.

Немного помолчав, Филипп произнес:

– Не знаю… может быть, Мария Португальская?

– Прекрасный выбор! – воскликнул Карл. – И какое большое приданое! Я немедленно снаряжаю Рая Гомеса да Сильва в Португалию, пусть он начнет там переговоры. Будем надеяться, что король Иоанн приберег для своей сестры такое же богатство, какое было у его дочери, твоей маленькой Марии Мануэлы. В таком случае тебе предстоит побывать в Аугсбурге и вернуться в Испанию. И надо торопиться – стоит ли позволять Максимилиану слишком долго занимать твое место?

– Не стоит, отец.

– Вот и я так думаю. Признаюсь, мне жаль расставаться с тобой. И, насколько я знаю, не только мне. Догадываешься, о ком я говорю? Да, прощание с тобой разобьет сердце твоей очаровательной подружки. Но ничего не поделаешь, остается лишь завидовать твоей молодости. Никогда не избегай удовольствий, сын мой. Впереди у тебя много ответственных дел, и развлечения пойдут им на пользу, поверь мне.

Карл со вздохом посмотрел на свои подагрические ноги. Затем улыбнулся.

Он подумал о той перемене, которая не без его участия произошла в Филиппе.

Вот в таком настроении они и тронулись в путь. В Аугсбурге уже было назначено заседание парламента.

В Аугсбурге дни летели быстро – как для Карла, так и для Филиппа. С утра до вечера нужно было заниматься государственными делами, принимать знатных феодалов империи. Карлу наконец удалось поделить с братом наследство, и, хотя ни один из них не остался доволен результатом переговоров, оба понимали, что большей выгоды для себя не смогли бы извлечь.

Оглядываясь на прошедшие годы, Карл неизменно испытывал чувство удовлетворения собой. Его сыном по праву можно было гордиться. Лучшего правителя для Испании он и не желал, хотя и не раз думал, что Филиппу не помешало бы сочетать в себе качества испанского монарха, которыми он обладал в избытке, и обаяние, изысканность манер, отвагу – словом, все что хотели бы видеть в своем короле фламандцы, соотечественники Карла.