Последняя жемчужина - Лия Флеминг Страница 31

Грета едва могла поверить тому, что услышала.

– Благодарю вас, сэр.

Никогда раньше он не просил ее ни о чем, что не было бы связано с магазином.

– Китти будет очень рада взглянуть на свою копию.

– Гм-м… Я думал, в этот раз мы пойдем вдвоем.

– Сэр, я не уверена, что это будет…

– Я говорил с вашей матерью. Она не возражает, – перебил он ее.

– Когда это было?

– Недавно, и она осталась чрезвычайно довольна.

Эта странная секретность смутила Грету еще больше. Мать ничего ей не сказала о его посещении, когда она заходила к ней в воскресенье после церкви.

– Я бы сперва хотела убедиться в этом. Не хочу показаться неблагодарной, но я бы чувствовала себя чрезвычайно неловко без женской компании.

– Не бойтесь, я позже все вам объясню. Вы уже закончили ремонт того ожерелья?

– Да, я прикрепила бирку и отнесла его в шкаф. Полагаю, все готовятся к городским гуляниям, желая предстать в этот день в наилучшем виде. Китти говорит, в шляпном магазине с ног сбиваются из-за наплыва заказов. Я так люблю лето, а вы?

– Лично я предпочитаю сезон балов в Благородном собрании. Летом торговля идет слишком вяло, даже когда приходят поезда с туристами. Мои постоянные клиенты уезжают на скачки и на морское побережье, а в охотничий сезон отправляются в Шотландию. Они не ходят по магазинам в жару. Я с нетерпением буду ждать момента, когда мы отправимся на выставку, Маргарет.

Кивнув, он снова уткнулся в учетную книгу. Грета улыбнулась, думая о том, насколько они разные. Как это неожиданно: она приглашена на особенное мероприятие в таком роскошном здании! Хотя, положа руку на сердце, она бы предпочла пойти на городские гуляния. Как же изменились отношения между ними за прошедший год!

– Вы очень добры, сэр, – сказала она.

Странно, он уделяет ей внимание, не поленился сходить к ее матери, чтобы поговорить с ней. Неужели у них обоих в голове одна и та же мысль?

Для этого неожиданного выхода в свет Грета одевалась с особым тщанием, а когда она застегивала на шее замочек своего украшения, ее руки дрожали. На ней было простое белое ситцевое платье с корсажем, украшенным складками, перешитое из летнего платья Ады. Мать Греты убрала турнюр и обшила подол новой лентой. Выстиранное и накрахмаленное, оно для этого случая годилось. Китти удивленно ахнула, узнав об этом непредвиденном приглашении.

– Ну вот, старый скряга собирается тебя закадрить. Я видела, как он на тебя смотрел, когда принесла тебе обед в мастерскую. Он покраснел, когда я перехватила его взгляд.

– Мы идем туда, чтобы посмотреть кое-какие картины, и это все.

– Хорошо, что пойдешь ты, а не я. А почему он не раскошелился на билеты в Королевский театр или не пригласил тебя на лодочную прогулку по реке? Ты уж позаботься, чтобы он развязал мошну. Заставь его тратиться на тебя. Я бы заставила.

– Не начинай, сестра! Я и так вся изнервничалась.

– Он будет гордиться такой спутницей. Я в том смысле, что писаным красавцем его не назовешь, правда? – Китти хихикнула.

– Хватит уже нести чепуху! Лучше сделай полезное дело – навести за меня маму и проверь, Том занимается учебой или гоняет на улице в футбол.

Она не могла отрицать, что Эбен Слингер не слишком привлекателен, зато он хорошо одет, высокий и весьма представительный. Кто она такая, чтобы перебирать?

– Опять командуешь? Все хлопочешь, как наседка. Иди, развлекайся. Кто знает, чем все это закончится? – Китти рассмеялась и скорчила рожу. – Скоро будем звать тебя миссис Слингер.

Грета швырнула в нее ботинок, но Китти успела юркнуть за дверь.

– Промазала!

Грета открыла рот, войдя в здание Общества изобразительных искусств, в его Большой выставочный зал под сводчатой крышей. Зал был битком набит посетителями, рассматривавшими картины, которыми были увешаны стены, кивая и улыбаясь у одних и галопом проносясь мимо других. Здесь было как внутри Кафедрального собора, только шумно. Грете казалось, что все глазеют на ее простенькое платье и соломенную шляпку, закрепленную на макушке.

Эбен не замечал ее нервозности, так как его внимание было приковано к большому полотну кисти Бёрн-Джонса. Его явно пленяла прекрасная девушка с рыжими волосами до пояса.

– Не правда ли, она прелестна? – спросил он, оборачиваясь к ней.

Грете было неловко смотреть на двойника своей сестры, ведь женщина была почти нага. Улыбнувшись, она кивнула и прошла дальше. Она увидела ту сторону жизни Йорка, о которой прежде не имела никакого представления. Всем этим людям явно нечем было заняться, кроме как прохаживаться здесь, рассматривая картины. Иные полотна казались ей грубыми и безвкусными, на других были изображены изысканные пейзажи неизвестных ей мест. Ее внимание привлекли кое-какие красивые рисунки и портреты, выполненные пером. Сюжеты некоторых творений прерафаэлитов были, по ее мнению, чрезмерно интимными, но Христос с фонарем в руках на картине «Светоч мира» Холмана Ханта тронул ее до слез.

– Я так и подумал, что это вы, – прошептал кто-то у нее за спиной.

Резко обернувшись, она увидела перед собой высокого молодого человека с густой черной бородой.

– Прошу прощения… – произнесла она и покачала головой.

Она не узнала ни этого голоса, ни его владельца, пока он не улыбнулся. Тогда она сразу поняла, кто перед ней.

– Эдмунд Блейк?

Она заметила, что он пришел сюда с группой ярко одетых молодых людей. Она обернулась к своему спутнику и, краснея, представила мужчин друг другу.

– Сэр, это Эдмунд Блейк, сын моего предыдущего нанимателя. Мистер Блейк, это мистер Слингер, владелец «Магазина жемчуга».

Все ли она сказала как надо?

Эбен кивнул:

– А, сын Эразма Блейка! Как поживает ваш отец? В последнее время он не появлялся в моем магазине.

– По правде говоря, даже не знаю, – сказал Эдмунд, поднимая руку с трубкой. – Я учусь в Лондоне. Боюсь, маме это не очень нравится. Ну а Маргарет выглядит великолепно. Я не знал, что вы этим интересуетесь, – произнес он, глядя на нее.

– Да нет, я… то есть… Это была идея мистера Слингера – прийти сюда и увидеть все своими глазами. Сейчас я работаю у него.

А что еще она могла сказать? Эдмунд, будучи юношей, выглядел взрослым и совсем не напоминал прилежного ученика, вынужденного сидеть в своей комнате и все делать под надзором матери.

– Надеюсь, ваши родители здоровы.

– К сожалению, паршивую овцу изгнали из добропорядочного стада Друзей. А Хэймер еще учится в школе-интернате. Мы с ним иногда видимся. А вы как поживаете? Я часто думал, что с вами случилось после той вспышки гнева матери, когда она вас уволила за то, что сбивали меня с пути истинного… Всего-то за аттракционы на ярмарке, – пояснил он Эбену. – Эта несчастная девушка, естественно, ни в чем не была повинна, но мать должна была кого-нибудь наказать за мой бунт.