Жизнь, как морской прилив - Кэтрин Куксон Страница 31

Когда Эмили ворвалась на кухню, она чуть не сшибла Ханну Рауэн, от чего ее спасла вытянутая рука Лэрри Берча.

— Ой. Ой! Кто-то торопится.

— Ох, извините, миссис Рауэн. Я очень сожалею, миссис Рауэн, очень сожалею. Но это все из-за пирога с крольчатиной. — Она быстро двигалась по кухне, указывая на духовку.

Эмили подняла тяжелую железную задвижку и открыла духовку, затем облегченно вздохнула и, повернувшись, сказала:

— Все нормально, он еще не допекся.

Лэрри Берч и Ханна Рауэн посмотрели на нее, потом друг на друга и одновременно расхохотались. Закрыв рукой глаза и опустив голову, Эмили тоже рассмеялась; в отличие от Люси она не сдерживала смех.

— Ну хорошо, я могу сказать о ней одно, — сказала Ханна Рауэн, глядя на Лэрри Берча, — по крайней мере, она очень быстро открывает двери и очень заботится о своей выпечке... До свидания, девочка.

— До свидания, миссис Рауэн.

— И тебе до свидания. — Ханна кивнула Люси, которая сидела возле раковины, и добавила: — Не оставляй ни одного глазка в картофелинах, или они будут подмаргивать тебе со сковородки.

Люси засмеялась, откинув голову.

Женщина вышла во двор, говоря через плечо:

— И вы сказали, что Кон сейчас работает там внизу, а что он там делает? Эти поля полны валунов и заросли папоротником.

Закрывшаяся дверь заглушила их голоса, а Эмили, повернувшись к Люси, воскликнула:

— Ты еще не закончила с овощами?

— Я уже заканчиваю, Эмили.

Девушка хотела сказать: «Пошевеливайся», но сдержалась и посмотрела на сестру, отмечая светлые волосы, перехваченные выцветшей лентой, узкие плечи и худое тело. Сама она тоже была худой, но худоба Люси была другой. Люси была болезненно худой. А ведь только сегодня утром она говорила себе, что Люси начала поправляться. Ее лицо казалось круглее. Неужели у нее эта болезнь? Ведь люди мрут от нее как мухи. Но больные кашляют кровью. У Люси, к счастью, такого не было. Эна Блейк с их улицы умерла, когда ей было семнадцать, а Джон Перли, живший за углом, умер, только начав работать. Но они оба кашляли кровью, она видела это. Их мама всегда говорила, что кашель Люси не постоянный и вызван нервозностью и малокровием.

Эмили медленно подошла к сестре и, обняв ее рукой за плечи, наклонилась к ней и спросила:

— Ты в порядке?

— О да, о да, Эмили. Сейчас я чувствую себя хорошо и больше нет усталости. А ты как?

— А я всегда чувствую себя хорошо.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.

Девушка и представить себе не могла, что с ней будет, если с Люси что-нибудь случится. Люси была не просто сестрой, она была для нее... ну, как ребенок. Эмили заботилась о ней с тех пор, как та была еще младенцем.

Вернувшись к столу, чтобы приготовить пудинг, она начала молиться, произнося молитвы, которые слышала от методистов в комнате миссис Мак-Гиллби, поскольку они казались ей более убедительными, более приближенными к Богу, чем те, которые она выучила в школе.

Было уже восемь часов вечера; Эмили вымыла кухню и накрывала стол для завтрака на следующее утро. Девушка поставила только два прибора. Они предназначались для хозяина и Кона, как она привыкла его называть. Эбби Ридинг не питался вместе с семьей; он даже не приходил к двери, чтобы забрать свою еду. Ей приходилось относить ему пищу в его жилище над конюшнями. Она и Люси завтракали после всех. В обеденное время и к ужину она накрывала стол для хозяина и Кона в столовой.

Закончив, девушка взглянула на Люси, та сидела у огня и дремала.

— Иди наверх и ляг в постель; я скоро приду.

— Я не хочу подниматься наверх одна, Эмили.

— Ты чего-то боишься?

— Нет, не боюсь, но идти слишком далеко.

— Ну не глупи. — Она подошла к младшей сестре, помогла ей подняться со стула и попросила: — Давай иди; ты уснешь, прежде чем твоя голова коснется подушки.

Когда Люси выходила из кухни, вошел Лэрри Берч и сказал:

— Спокойной ночи, Люси.

И та ответила:

— Спокойной ночи, сэр.

В это время Эмили высыпала ведро угля в очаг и не прекратила работу. Потом взяла большой чайник и выплеснула его содержимое на угли, затем отступила и закашлялась, когда от темной массы с шипением поднялся пар.

Она уже мыла руки, когда он заговорил:

— Подойдите сюда и присядьте, Эмили, я хочу с вами поговорить.

Девушка быстро оглянулась, схватила полотенце, висевшее над раковиной, послушно подошла к столу и села, вспомнив на мгновение кухню в Пайлот-Плейс и Сепа, сидящего за столом. Но мистер Берч совершенно не был похож на Сепа. Новый хозяин был намного интереснее, выше и не такой коренастый, к тому же он держался очень прямо. Она иногда думала, что его спина кажется слишком прямой, а его шея, казалось, вытягивается из воротника. Однако сейчас, когда Эмили смотрела на него, мистер Берч напомнил ей Сепа: плечи его были опущены, голова слегка наклонена так, что его подбородок почти касался груди. Он выглядел усталым, вернее, был таким же усталым, как она.

Не поднимая глаз, Берч сказал:

— Эмили, вы не должны терять время, расчесывая волосы своей хозяйке или купая ее.

— Не делать этого, сэр? — В голосе девушки звучало крайнее удивление. Она увидела, как он поднял голову и, глядя ей в глаза, сказал:

— Нет, Эмили. — Потом, поерзав в кресле, он положил руки на стол, сцепил их и, склонив голову набок, сказал: — Я должен сказать вам кое-что. Ваша хозяйка вполне способна расчесать себе волосы и обмыться. У нее не действуют ноги, но руки и верхняя часть в полном порядке. До сих пор она совершала эту часть туалета сама. Все, что от вас требуется, это принести ей воду и полотенца, застелить постель и поддерживать порядок в комнате.

Эмили сидела, с застывшим лицом, крепко сцепив руки на коленях, а потом спросила:

— А если она потребует, чтобы я это делала, сэр?

— Скажите, что я разрешил вам проводить только полчаса в ее комнате, кроме тех дней, когда вы убираете помещение, а это нужно делать только один раз в неделю. Делайте только то, о чем я вам сказал, а потом уходите.

— А если она рассердится?

— Да пусть!

Эмили уставилась на него, потому что Берч почти кричал. Она увидела, что он настолько крепко сцепил пальцы, что их суставы побелели.

Он снова опустил голову, и в кухне наступила тишина, только слабое шипение все еще доносилось из очага.

Когда Лоренс Берч поднял голову, он серьезно посмотрел на Эмили и заговорил. Его голос был спокойным, он говорил медленно, со значением:

— Есть кое-что, что вам необходимо знать о нас, Эмили. Я не сомневаюсь, Эбби уже рассказал вам обо мне и моем положении в этом доме.