Нежное прикосновение - Шарлин Рэддон Страница 31

«Так оно и есть, — подумал Най. — Люди хотят, чтобы все было так, как им нужно, однако чтобы за них все это сделал кто-нибудь другой». Что касается Марка, то члены его семьи были и одеты и экипированы лучше, чем большинство переселенцев. Его фургоны почти ничем не отличались от других фургонов. У них тоже были голубые каркасы и красные колеса. Однако на них не было кричащих надписей типа «Мы уже проехали Огайо и едем к тебе, Орегон!»

В одном из фургонов Бодвина было все необходимое для путешествия, в том числе палатка для самого Марка и его старшего сына, кровати для Лилит и Жана Луи. Здесь были даже специально сделанные, на заказ, складной столик и три походных стула (именно стулья со спинками, а не обыкновенные табуреты), а также железная кухонная плита, разборная духовка и противень. Второй фургон занимали разнообразная утварь и мебель. У Марка даже имелась небольшая клетка, в которой они держали кур. Находилась клетка под днищем одного из фургонов. Каждый раз, когда они останавливались на ночлег, кур выпускали на траву попастись. И тут им приходилось защищаться от нападений Шекспира. Каждое утро сыновья Бодвина загоняли кур обратно в клетку.

Многие семьи могли себе позволить только один фургон, оставив все нажитое имущество дома. Ная совсем не удивляло то, что большинство из них переживали из-за этого. Ему же самому было достаточно иметь только шерстяное одеяло, чтобы было чем укрыться ночью, карабин, лошадь, смену белья и предметы личной гигиены. Этого ему вполне хватало, по крайней мере, до того, как он встретил Брианну Виллард.

— Ну так как? — спросил Кувер, начиная терять терпение.

Най как раз обдумывал ответ, когда к ним подъехал Джеб Хенкс. Издали проводник казался мальчишкой, изображающим из себя взрослого мужчину. Ростом он был не больше гончей собаки.

— Привет, Кол. Неужели ты заодно с этой кучкой подстрекателей? А как поживает прелестная маленькая скво, с которой ты связал свою жизнь?

— Она умерла, Джеб.

Хенкс сокрушенно покачал головой.

— Умерла? Как жаль! Она была хорошей женщиной. Не знаешь ли, почему все слоняются без дела? Караван уже должен был отправиться в путь.

Най решил уклониться от ответа на этот вопрос. Вместо этого он сказал:

— Парни, это Джеб Хенкс. Индейцы его называют Без Скальпа.

Хенкс снял свою шляпу из волчьей шкуры для того, чтобы показать, почему индейцы дали ему такую кличку, и его лысина ярко заблестела в лучах солнца.

— А, наш знаменитый проводник! — поспешно произнес Бодвин и протянул ему руку. — Мы согласились на такое путешествие во многом благодаря тому, что вас, сэр, нам рекомендовали как прекрасного проводника.

Джеб Хенкс надел шляпу на свою гладкую как колено голову и протянул ему свою руку. Ему всегда нравилось, когда, несмотря на его маленький рост, его ценили за профессиональные качества.

— Благодарю за столь лестные слова, хотя вы преувеличиваете.

Проводник захихикал, увидев, как смутился Бодвин.

— А вы разве не знаете, каков на самом деле Коламбус Най? И почему он сам не ведет караван в Орегон, а плетется в одном из последних фургонов и делает вид, что ему все безразлично? — спросил он.

Бодвин от удивления широко раскрыл глаза. Кувер же засмеялся, весело и заливисто, так, как мог смеяться только он.

— Прекрати болтать чепуху, Джеб, — сказал Най, продолжая вырезать фигурку. — Эти парни такие же зеленые, как трава, на которой ты стоишь. Они готовы поверить всему, что им расскажет такой хитрый старый койот, как ты.

— Что же, это их дело. Так ты ответишь на мой вопрос? Почему эти фургоны стоят на месте?

И Най ему все объяснил.

Когда Хенкс услышал, чем недовольны женщины, он хлопнул себя ладонями по коленям и тихо захихикал.

— О Боже милосердный, спаси мою паршивую шкуру! Что ж, позвольте мне самому уладить это дело. Мне все равно нужно поговорить с Меграджем. Лучше, если он все это услышит от меня, ведь я в этом вопросе лицо незаинтересованное.

— Вы слышали, что он сказал, — произнес Най, когда этот маленький мужчина ускакал. — Скажите женщинам, чтобы они нашли другую причину для недовольства.

Прозвучал сигнал трубы, и через полчаса все сорок восемь фургонов, сдвинувшись с места, покатились по густой траве. Иногда они двигались колонной, медленно, зигзагами, как огромная змея, выползающая из своего убежища, чтобы погреться на солнышке. Однако чаще всего колонна разветвлялась на несколько небольших колонн, в каждой из которых было не более пяти фургонов. Эти колонны ехали бок о бок по широко раскинувшейся прерии. Потревоженные черные голуби разлетались в разные стороны, словно колечки дыма. Грохот колес, лязг металлических цепей и громкий рев скота заглушали их тихое воркование.

Джеб Хенкс помчался вперед, чтобы найти подходящее место для следующей ночевки, оставив Меграджа вести караван. Меградж гордо восседал на своей лошади, чрезвычайно довольный собой. Най ехал в хвосте каравана. Он чувствовал, что его сердце наполняется безудержной радостью, когда смотрел вперед, пытаясь разглядеть за зелеными просторами сияющие горные вершины. Хотя сами горы еще не были видны, однако он знал, что они уже недалеко. Иногда его даже охватывало теплое чувство — ему казалось, что он возвращается домой.

Най чувствовал бы себя еще лучше, если бы вместо того чтобы управлять фургоном, запряженным волами, которые тащились, словно черепахи, он гарцевал на своем сером коне. Он казался себе могучим лесным оленем, которого заперли в тесном сарае. Когда он ехал на хорошей лошади по необъятной прерии, крепко держа поводья в руках, он снова становился самим собой. Становился тем спокойным и уверенным в себе человеком, который когда-то вместе с Джебом Хенксом и Эдуардом Меграджем странствовал по землям, на которые еще не ступала нога белого человека. Они вытаскивали капканы, поставленные на бобров, из небольших озер, о существовании которых знали только индейцы.

В Орегоне, как и по всей оставшейся позади территории Штатов, постоянно возникали новые островки цивилизации. Прежде всего на новом месте появлялись магазины и склады, кузницы, конюшни и, конечно же, трактиры, в которых дым стоял столбом, царил невероятный шум и везде были расставлены плевательницы. Потом священники, учителя и служители Фемиды приручали и одомашнивали людей, которые приехали покорять эти земли. Вся эта свистопляска может закончиться только тогда, когда вырубят все леса, вспашут все девственные земли и уничтожат всех индейцев (хотя, глядя на эти преобразования, индейцы и сами захотят умереть).

Когда Най думал об этом, то его настроение резко ухудшалось. Как и все охотники, которые не первый год промышляли на диких западных землях, он ненавидел перемены и потери. Он сомневался в правильности всех этих преобразований. Однако, несмотря на то что ему уже давно пришлось признать неизбежность всего происходившего, он почему-то продолжал искать место, где он смог бы осесть, пока еще не заселили все лучшие земли. Он еще достаточно молод и легко мог вести тот образ жизни, который навязывает цивилизованное общество.