Рейтинг любви - Ирина Голицына Страница 31

Отец Зойки был скульптором. Уже три года как он отошел от монументальных дел, жил на подмосковной даче, где полной грудью дышал сосновым воздухом, писал мемуары, принимал гостей. Таким сибаритским образом жизни он протестовал против развивающегося в России капитализма. «Времена Ленинианы канули в мутные воды перестройки, – пафосно объяснял он свое добровольное изгнание из столицы. – Раньше у меня были заказы, пайки, мастерская, почет и уважение, а сейчас я дешевый пенсионер».

Отец Зойки умалчивал, что к нему через день на собственном «Ягуаре» мотался Редька-Родриго Гонсалес, обеспечивая существование тестя продуктами, лекарствами и видеофильмами.

Зойка появлялась у отца реже, но всякий раз, переделав кой-какие домашние дела, садилась рядом с отцом в мягкое кресло, под финиковой пальмой в дубовой кадке и начинала полемику по поводу того, тем ли святым и правильным путем идет Родина.

Обычно эти разговоры оканчивались семейным скандалом, истерикой отца, потерявшего свою заветную тему в искусстве – Лениниану, криками дочери о том, что он впал в маразм, склероз и радикулит одновременно.

Отец-скульптор не просто уехал на дачу: дочь свою и зятя он оставил наедине с собственным творчеством, в городской трехкомнатной квартире.

В первой комнате висели на стенах здоровенные керамические изображения женской фигуры. Их было штук двенадцать, и если бы хоть одна сорвалась с гвоздя, она вполне могла бы убить человека, внимавшего искусство.

Даже непросвещенному зрителю было ясно, что для сотворения этих убийственных произведений Зойкиному отцу верой и правдой служила одна и та же модель.

Кстати, словоохотливая Зойка всегда подтверждала это наблюдение. «Да, вы видите мою мать. Батюшка перевел на нее тонны глины. Она успевала все – стирать на него, кормить с ложечки, целовать, баюкать и раздеваться, когда на него находило вдохновение». Керамические изображения напоминали доисторические фигуры древней женщины с отвисшими грудями до колен, огромными бедрами и длинной, как травинка, шеей.

Во второй комнате висели на стенах керамические изображения мужской фигуры. Их было гораздо меньше, штук девять, но они были также грандиозны по исполнению и также, сорвавшись с гвоздя, могли прикончить собственной тяжестью кого угодно.

Мужчина, многократно повторенный в обожженной глине, имел длинную, жилистую фигуру, лохматую бороду кольцами и внушительных размеров мужское достоинство. «Знакомьтесь, мой фазер, – обычно прямолинейно комментировала Зойка. – Родителей не выбирают».

Когда муж Зойки Родриго Гонсалес принимал дома парнеров по бизнесу, Зойка тщательно задрапировывала автопортреты отца новыми простынями. «Глядя на все это, народ может решить, что мы – нехорошие люди», – говорила она.

В третьей комнате стояла странная скульптура – довольно высокая, под самый потолок, сотворенная из гипса, очертания ее непонятно кого напоминали: некто в развевающейся ткани. Лица, рук и ног у фигуры не существовало. Короче, поднатужив собственную фантазию, можно было предположить, что это мумия, поднятая на попа из саркофага в тот момент, когда дует встречный ветер, срывающий с мертвеца покровы.

Но на гранитном постаменте, на котором крепилось художественное произведение, сверкала медная табличка со следующим содержанием «В.И. Ленин на крейсере „Аврора“.

Зойка комментировала скульптуру так: «Вот яркое подтверждение того, что с головой у отца не все в порядке. Ленин ведь никогда на „Авроре“ не был, все больше в трамваях с завязанными щеками мотался. Я бы убрала это безобразие с глаз долой, из сердца вон, но мы с Редькой никак не можем одолеть постамент».

Любимым развлечением мужчин-гостей Гонсалесов было – кто сдвинет «В.И. Ленина на крейсере „Аврора“ с места. Пока не удавалось никому. Зойка сулила потенциальному Голиафу ящик коньяка, но даже это средство не могло придать нужной мышечной энергии гостям.

Когда Зойка затевала большую стирку и ей не хватало в ванной места для того, чтобы развесить белье, она развешивала на Ленине-мумии майки, трусы и дюжину мокрых носков мужа. «Вот как из монументального искусства мы делаем искусство прикладное», – объясняла она преображение отцовской скульптуры пришедшим к ней подругам.

А народ Зойка Гонсалес-Поплавкова любила, поэтому гости в ее доме не переводились.

Евроремонт Зойка и Родриго Гонсалесы умудрились сделать, обходя керамические и гипсовое произведения отцовского творчества. Вне всякого сомнения, ничего нет невозможного, когда дело касается ремонта: можно было запросто очистить стены от громоздкой керамики, а «Ленина на „Авроре“ с помощью бригады рабочих вытурить из квартиры. Но батюшка, узнав о начинающихся работах, из своего близкого далека поставил условие, что его детища должны остаться на прежних позициях. „Я прописан по этому адресу! – вопил он в телефон. – Я – главный квартиросъемщик! Я не позволю! По судам затаскаю!“