Бесценный дар - Бетти Лоуренс Страница 31

Стэнли ласково прижал ее голову к своему плечу. Орланда слышала его тихое, нежное бор­мотание, но не понимала ни слова, только уте­шающие интонации. Она припала к нему и от­далась своему горю. Прошло много времени, прежде чем она перестала рыдать.

Когда Орланда наконец затихла, Стэнли, бережно поддерживая ее за плечи, провел в свою комнату.

— Садись, — сказал он с такой нежностью в голосе, какой она ни разу еще не слышала.

Стэнли устроил ее в кресле у окна, а сам опустился рядом на корточки, взял ее ледя­ные руки в свои.

— Прости меня, я говорил от незнания. — Уголки его рта болезненно дернулись. — Все, что я говорил прежде, шло от незнания, те­перь это ясно. — Он помолчал и прибавил: — Камилла очень счастливое дитя, потому что ты так предана ей.

— Она — моя дочь! — Этот вопль она истор­гла из глубины своего сердца.

Стэнли прижал ее руки к губам. Что-то пело у него в душе — чистым светлым голосом.

— Она — твоя дочь, — согласился он. — И твоя безграничная любовь к ней вызывает толь­ко восхищение. Ты приняла ее в свое сердце, и она там навечно.

Стэнли поднялся сам, поднял Орланду и поцеловал. Это был легкий поцелуй, невесо­мый, как шелк. Но когда он поцеловал ее второй раз, все так же прижимая ладони к своей груди, то почувствовал, как они начали теп­леть, откликаясь на жар его тела. Тогда он при­жал Орланду теснее и поцеловал в третий раз, уже со страстью.

— Я так хочу тебя, — прошептал он. — Ты останешься со мной на ночь?

Она отвела глаза и еле слышно произнесла:

— Стэнли… мне нужно еще кое-что сказать тебе…

Он улыбнулся.

— Еще секреты? Давай-ка уж выкладывай все сразу!

Орланда почувствовала, как начинает за­ливаться краской сначала ее лицо, потом шея, потом, кажется, все тело.

— Ты сейчас только что сказал, что я рас­путная, и разозлился, когда…

Он покачал головой.

— Я разозлился, потому что решил, что ты настолько безответственна, что даже не знаешь, кто отец твоего ребенка. Ну а по поводу распут­ства… У меня самого было много женщин, и не скажу, чтобы их благосклонности мне прихо­дилось добиваться. Мужчина с такими деньга­ми, как у меня, всегда привлекателен.

— Особенно если он красив, как ты, — от­ветила Орланда со слабым подобием улыбки.

— Если я соглашусь, то ты сочтешь меня тщеславным. — Стэнли криво усмехнулся. — Но, как бы то ни было, я едва ли имею право кри­тиковать твое поведение, даже если ты много опытнее меня в постельных утехах.

— Но дело в том, — начала глубоко смущенная Орланда, уткнувшись головой ему в плечо, чтобы не видеть его глаз даже в полу­мраке, — что я как раз и неопытна.

Ответом ей было гробовое молчание. Потом Стэнли не­много отодвинул от себя.

— Поэтому мне и при­шлось рассказать тебе о Джерри, — продолжи­ла она, опустив голову. — Ты решил, что раз у меня есть дочь, то я уже была с мужчиной. Но это не так…

Больше всего ей хотелось сейчас провалить­ся сквозь землю. Если с помощью дорогих ту­алетов и умелого макияжа можно превратить­ся из невзрачной серой мышки в писаную кра­савицу, то отсутствие сексуального опыта, столь ценимого мужчинами, не возместить ни­какими ухищрениями.

Ей надо было раньше вспомнить, что Зо­лушка вернулась к своим рваным тряпкам и грязным горшкам ровно в полночь. Ее полночь наступила именно сейчас. Она не представляет ни малейшего интереса для искушенного в любви Стэнли Гилбрайта.

— Прости меня, — еле слышно прошептала Орланда, но он ее услышал.

— Простить? — Похоже, Стэнли был изум­лен ее словами. — Но за что? За то, что ты девственница?

Орланда упорно отказывалась оторвать гла­за от пола, отказывалась смотреть на Стэнли и только теребила пальцами дорогую ткань сво­его платья.

Внезапно он провел прохладными пальца­ми по ее щеке, по подбородку и заставил взгля­нуть ему в глаза.

— Разве ты не знаешь, — тихо сказал он, — как следует поступить мужчине, когда он встре­чает девственницу?

Орланда смотрела на него не отрываясь и едва дыша. Как же он хорош — чудесные серые глаза, шелковистые светлые волосы, изогну­тые губы, которые так хочется целовать!

— Обольстить ее, — выдохнул Стэнли и про­вел рукой по волосам, погрузил пальцы в тем­но-янтарные локоны, пощекотал маленькое ухо. — Сначала прикосновениями… — Он так легчайше-нежно касался ее лица, потом шеи, что ей казалось, она сейчас умрет от сладо­страстия и нетерпения. — Потом поцелуями… одним за другим… — Каждое слово он теперь сопровождал не менее возбуждающим прикос­новением губ. — Пока она не готова будет от­правиться с ним в самое лучшее, самое сла­достное путешествие в мире…

Ее губы открылись навстречу его, упиваясь и давая ему упиться нектаром страсти.

— Ты готова довериться мне, дорогая, в этом путешествии? Позволишь мне увлечь тебя за собой? — Стэнли продолжал покрывать ее лицо легкими обольстительными поцелуями, которым она могла сопротивляться не боль­ше, чем снежинка жарким солнечным лучам.

Во всем мире остались только два живых существа — она и Стэнли Гилбрайт, прекрас­нейший мужчина из когда-либо живших и жи­вущих на свете. Его руки и губы ласкали, не­жили, дразнили ее легчайшими касаниями. И ее страсть росла, чувственный голод усиливался. Она ощущала его всем своим существом. Потому что ласки не насыщали, не утоляли этот голод, а только больше распаляли его.

Стэнли раздвинул языком ее губы, и Орланда застонала. Она ощутила, как ее груди налились, стали сверхчувствительными, и при­жалась к нему теснее.

Он сдвинул бретельки ее платья и обнажил теплую кожу плеч, потом медленно, слишком медленно, нет, упоительно медленно стянул ткань вниз по ее тонкому гибкому телу… И все это время он целовал ее. Но когда платье алой лужицей разлилось у ног Орланды, отпустил ее и отступил на шаг.

Она стояла с обнаженной грудью, окутан­ная мягким светом лампы. Ее первым инстин­ктивным порывом было прикрыться руками. Но скромность отступила под натиском жела­ния, и она осталась стоять, позволив Стэнли упиваться зрелищем ее полуобнаженного тела. Так одинокий путник в пустыне упивается водой из чистого и прохладного источника, достигнув долгожданного оазиса.

— Красивая, — хрипловато прошептал он. — Какая же ты красивая…

Сердце Орланды воспарило, переполнив­шись счастьем.. Услышать такие слова из его уст было невыразимым блаженством, и ей с трудом верилось, что они прозвучали.

— Правда? — еле слышно спросила она.

— Неужели ты сомневаешься?

Стэнли протянул руку и медленно, с бес­конечной деликатностью провел пальцами по контуру ее груди. Орланда расцвела под этим прикосновением, как цветок под лучами утреннего солнца, и задрожала от невыносимо­го наслаждения.

— Красивая, — снова повторил Стэнли, потом взял ее трепещущие пальцы и повел к кровати.