Хрустальное счастье - Франсуаза Бурден Страница 31

– Твой отец не во Дворце правосудия?

– Нет, в понедельник вечером он всегда уходит в контору. Он будет в плохом настроении, но Мари свободнее, и потом, это она всем заправляет. Если хочешь, мы пойдем туда прямо сейчас.

Предложение было слишком соблазнительным, она и не думала отказываться, поднялась и пошла за ним. Они доехали на метро до станции «Мадлен», потом спустились по бульвару Малерб к зданию, где находилась контора. Помимо двух больших помещений на первом этаже, последовательно купленных Шарлем, группа теперь приобрела и весь второй этаж. Отныне участников было слишком много, чтобы их имена могли фигурировать в названии конторы как юридического лица. Контора носила имя Морван-Мейер, и работать под таким наименованием стало почетно.

Как только они вошли в просторный холл, Беатрис была поражена суетой, которая там царила. Стажеры и секретари сновали, нагруженные делами, за перегородками раздавались телефонные звонки, и гостья, казалось, не знала, куда повернуть голову. Тем не менее, атмосфера была не только роскошной, но и рабочей, толщина ковров, дубовая обшивка стен или старая мебель были здесь, чтобы гарантировать успех работы адвокатов.

Виржиль доложил о себе Мари, потом устремился к широкому коридору, стены которого были обтянуты шелком, и дошел до обитой двери, за которой находились владения Шарля. За ним шла потрясенная Беатрис, осматривая каждую мелочь.

– Надеюсь, я ясно выразился, – прошептал он, прежде чем постучаться, – с ними шутки плохи…

Как только они вошли, он представил ее. Мари сидела на своем обычном месте, за большим столом из красного дерева. Винсен стоял, небрежно опершись о полки. Хотя они и были удивлены присутствием девушки, которая сопровождала Виржиля, но будучи людьми воспитанными, они этого не показали. Тем не менее, Винсен заметил пятнистые глаза Беатрис, когда протянул ей руку, и сказал, что у сына хороший вкус.

– Очень рад с вами познакомиться, – дружески сообщил он.

Она и представить не могла, что молодой судья Морван-Мейер был таким соблазнительным. О нем она знала только по комментариям Виржиля, малолестным, либо из разговоров во Дворце правосудия, в которых всегда говорилось о возрасте и таланте Винсена. Но не о его шарме. О нем говорили как о неуступчивом, суровом, он ей также показался очень красивым. Недавно он был назначен одним из президентов апелляционного суда, его репутация судьи была полностью признана, и Беатрис было чего смущаться, ей, которая, в общем, никогда не имела комплексов.

– Друзья моего сына всегда желанные гости, – вежливо добавил он.

Потом его взгляд, который она сразу же оценила как неотразимый, перешел на Виржиля.

– Ну, результаты?

– Полный провал.

– Ты шутишь?

– Совсем нет.

Если молодой человек сохранял еще какую-то немного искусственную уверенность, то Беатрис хотела исчезнуть, провалиться сквозь землю.

– Ну, значит, ты запишешься на второй год? – вмешалась Мари.

Виржиль немного помолчал, прежде чем ответить вполголоса:

– Нет, я бросаю.

Винсен и Мари обменялись взглядами, в то время как Беатрис в мучениях почувствовала себя обязанной что-то сказать.

– Я вас оставлю, – пробормотала она.

Что она делала здесь при этом семейном разговоре, который обострялся? Лицо Винсена ожесточилось, его сын больше ему не подчинялся.

– Останься. Я тебя прошу, – бросил ей молодой человек, цепляясь за нее, как за спасательный круг.

Он подтолкнул ее к столу Мари, к которой обратился с широкой улыбкой.

– Беатрис хотела поговорить с тобой по поводу практики. Я, может, слишком быстро этим занялся, но ты увидишь, если сможешь сделать что-нибудь для нее, потому что она великолепно себя со мной показала в этот ужасный год!

На последних словах он повернулся к отцу, который не двинулся с места и разглядывал молодую девушку, оценивая ее стройную фигуру.

– Пап, я не создан для права. Я, правда, пытался… Винсен смерил его взглядом, прежде чем ответить:

– Не в моих силах тебя заставлять, ты уже совершеннолетний.

Закону было едва два месяца, но совершеннолетний возраст упал с двадцати одного года до восемнадцати с пятого июля, и Винсен должен был считаться с этой реальностью. Тем не менее, он сыронизировал:

– Ты подумал о чем-то еще? У тебя есть планы, цели, амбиции? Потому что мне было бы любопытно их услышать!

Присутствие Беатрис обязывало его быть спокойным и учтивым, на что и надеялся Виржиль, но даже не поднимая голоса, он умел показать себя не очень любезным.

– В девятнадцать лет, полагаю, ты знаешь, чему посвятишь свою жизнь?

– Ну, я… Мне надо подумать.

– А… И сколько времени это у тебя займет?

– Мне хотелось бы отдохнуть один год в Валлонге.

– Один год? – повторил Винсен недоверчиво. – Но это касается тех, кто много работал! Не хочешь ли ты сказать, что тебе нужна передышка? И почему Валлонг, это на другом конце Франции!

– Это рай. И потом там мама и Ален.

– И что? Ты же не будешь прятаться в юбках матери? Что касается Алена, он ничего не может для тебя сделать.

– Я не столь уверен. Его страсть к земле достаточно… заразительна. Я знаю, что ему пришлось бороться с дедушкой, чтобы воплотить в жизнь свои идеи, но мир изменился, ты не покончишь со мной так же.

– Покончишь? Что это за жаргон? Ты хочешь, чтобы Ален взял тебя земельным рабочим с моего благословения?

Раздраженный, Винсен подошел к Мари, готовый призвать ее в свидетели. Однако обратился сначала к Беатрис:

– Я глубоко опечален, мадемуазель. На самом деле я думаю… Пойдемте со мной, секретарь Мари назначит вам встречу.

Дружески, но сдержанно он положил ей руку на плечо и повел к двери. Вынужденная идти перед ним по коридору, Беатрис почувствовала, что не может сопротивляться, и решила бросить Виржиля на растерзание судьбы. Они остановились в большом холле перед столом регистратуры, девушка разговаривала по телефону, но тут– же прервалась.

– Мэтр Морван-Мейер примет мадемуазель в начале недели, подберите ей время в часы приема…

Когда он наклонился к одному из ежедневников, пытаясь прочитать вверх ногами, у Беатрис наконец-то появилось время его рассмотреть. Прямой кос, светлые глаза, обрамленные длинными ресницами, высокие скулы, две морщины, которые отмечали его впалые щеки: его профиль ей понравился…

– Вот, – сказал он, протягивая ей карточку – Во вторник в десять часов, подойдет?

Его внимание было очень приятно ей, если только это не было простой вежливостью.

– Очень любезно с вашей стороны, месье, – пробормотала она.

Она, безусловно, должна была сказать ему что-то еще, чтобы он не подумал о ней ничего такого и не забыл о ней, как только она уйдет.