Доверься, он твой - Вера Копейко Страница 31

В зоопарке он научился грамотно ухаживать за ними и зарабатывать своим умением. Федор чистил аквариумы в разных домах, им были довольны и люди, и рыбки. Кажется, чего хитрого — промыть, сменить воду. Но Федор мог кое-что подсказать: какой режим освещения лучше в разное время суток, чтобы рыбы ночью могли отдыхать, каково правильное соотношение рыб и растений.

А потом у одного хозяина он увидел аптеронотов и понял: он хочет их.

Черная со светло-кремовой полосой ото рта поверх головы и гребня спины, рыба казалась нарядившейся на карнавал. Плавала она так, как никакая другая, — вперед, а потом задом наперед. Она могла встать на хвост, взмыть вверх, а через миг резко спикировать. Нет, у нее не карнавальный наряд, она настоящая циркачка. Представление дает ночью, днем прячется.

Эту рыбку привезли из Роттердама. Чем больше Федор узнавал о ней, тем больше жаждал. Она вырастает до сорока сантиметров? Тогда ей нужен аквариум на сто восемьдесят литров.

Но чтобы купить его, обустроить по всем правилам и заполучить рыбку, нужны деньги. Их нет.

На даче, кроме Федора, часто бывал сосед, Виктор Николаевич Зацепин. В детстве Федор дружил с его дочерью Мариной. Это было больше чем обычная дачная дружба, когда в одной компании от шести до шестнадцати.

Стоило ему подумать о Марине, как в памяти всплывал день, когда умерла ее бабушка. Он хорошо помнит, как привычно влез на яблоню и спрыгнул за забором, уже у Зацепиных. Федор оставил у Марины книжку и хотел забрать. Бабушка должна быть дома. Он постучал — тихо. Только голос радио, которое она всегда громко включала.

Федор дернул за ручку двери, она открылась, он вошел. В кухонную дверь он увидел Маринину бабушку, сидящую в кресле напротив холодильника. Он до сих пор помнит свое удивление — не тому, что она сидит, закинув голову и открыв рот, а тому, что на дверце холодильника. Никогда в жизни Федор не видел столько магнитиков. Вся, с самого верха до самого низа, она пестрела ими. У них тоже были, но разве сравнить? Мама привозила из-за границы, знакомые дарили.

У Федора задрожали руки, они сами потянулись к синему, на котором море и яхты. Крит, написано по-английски. Он не знал еще, что бабушка умерла, он думал, что она спит.

Потом он отцепил еще несколько, потом еще, он делал это в какой-то необъяснимой горячке. Засовывал их в карманы, сначала все синие морские. Потом коричнево-желтые, зеленые, фиолетовые.

Когда дверца очистилась, он оглянулся на бабушку. Не проснулась? Бледное лицо с синим оттенком, белесые глаза. Открытый рот и… тишина. Она не дышит!

Федор выскочил из дома, подтянулся на яблоню, перемахнул через забор. Спрыгнув на землю, не удержался и упал.

Быстро вскочил, магнитики гремели друг о друга во всех карманах — спереди, сзади, под коленками.

— Бабушка! — влетел он в дом. — Маринина бабушка умерла! Я видел!

Бабушка выронила из рук крышку от желтой кастрюли.

— Да ты что?!

Она кинулась к телефону…

Утром приехала Катерина. Она вошла в комнату Федора и увидела гору магнитиков.

— Где ты их взял? — спросила она.

— Я…

— Неси обратно.

У Зацепиных никого не было, еще вчера все уехали в Москву. Но оставляли запасные ключи у них, на всякий случай. Федор вошел и, дрожа всем телом от страха, прицепил магнитики обратно.

Когда Зацепины позвали соседей на девятый день, Федор заглянул на кухню.

Дверца была белой, ни одного магнитика.

Где они? Ему хотелось спросить, но он удержался, а после забыл про них.

Он вспомнил о них гораздо позже, когда Катерина устроила шашлыки. Пришел и сосед, один. После смерти бабушки его жена развелась с ним. Шептались, что жена обвиняла Зацепина в смерти ее матери.

Федор услышал гул мотора. Ну вот, снова приехала. Это он про Светлану, Катеринину коллегу. Но она приехала к Зацепину. Они познакомились на тех шашлыках. Федор заметил, как на нее смотрел Виктор Николаевич.

А потом он много раз видел, как она приезжала к соседу, чаще всего, когда никого вокруг, осенью. Зацепин не догадывался, что Федор наблюдает за ним из-за опущенной занавески.

Они любовники, это ясно.

В последнее время в поведении Зацепина Федор заметил что-то необычное. Наблюдая за каждым движением рыбок, он научился улавливать едва заметные перемены в людях. Похоже, Зацепин стал мягче к нему. С чего бы?

Виктор Николаевич работал в геотресте, в том же, что и дядя Миша. Только пришел туда, когда дядя Миша собирался на пенсию. Он вспомнил, как на шашлыках дядя Миша сказал, что теперь у него самое картежное время. Все смеялись. Шумели, болтали. Это было последнее сборище при нем.

— Вы наверняка любите вист…

— Нет, Михаил Александрович должен предпочитать покер…

— А я думаю, что его любимая игра…

— Стоп! Стоп! — Михаил Александрович поднял руку. — Не усугубляйте ошибки. Я картежник другого свойства. Всю свою жизнь я составляю карту зон…

Все умолкли, Федор помнит, как запахло подгорелым мясом, но Михаил Александрович сбрызнул потемневшую баранину, сладковатый аромат стал еще гуще.

— …карту аномальных зон и зон силы, — сказал он. — Я думаю, все слышали про мертвые долины, долины смерти, места радости… Назовите как угодно, но смысл один: где-то вы готовы взлететь от счастья, а где-то умереть неведомо почему. Все дело в магнитных полях, волнах…

— Ваша карта скоро будет готова? — спросил Зацепин.

— Надеюсь, — не без гордости сообщил Михаил Александрович. — Все эти зоны, дорогой коллега, я проверил лично.

— Но как вы не боялись, что сами… — заговорила Светлана.

— Как всякий исследователь. — Он пожал плечами. — Я тоже своего рода зона… — Он засмеялся.

— Вы покажете карту? — спросил сосед.

— Нет, — сказал Михаил Александрович. — Не покажу. Я должен ее закончить.

Он не закончил, карта лежала в планшете из коричневой кожи. Федор знал где.

Много раз сосед заговаривал о ней при Катерине, просил показать, но она отмалчивалась.

Однажды Федор раскрыл ее и стал смотреть. Он нашел Якутию и удивился — как много мест отмечено на карте красным и зеленым. Вообще-то понятно: дядя Миша больше всего времени провел в якутской тайге.

Недавно сосед позвал Федора к себе.

— Знаешь, — сказал он, — приближается юбилейная дата Михаила Александровича, в тресте решили отметить с помпой. Все-таки человек неординарный, одаренный от природы. Дай карту, которую он не закончил. Мы ее так преподнесем. Как завещание оставшимся геологам, а?

— Но… она в Москве. У сестры. Я спрошу…

— Нет, — перебил он его. — Ей ни слова. Это сюрприз. Для нее тоже. Кстати, как мать?