С тобой и без тебя. Дорога к дому - Лесли Локко Страница 31

Все это она узнала не от Отто, а от госпожи Майслер. Она еще не добралась до сути отношений между высокой худощавой женщиной и ее хозяином, но что бы между ними ни было, Паола была решительно настроена прекратить это. Единственной проблемой в ее плане был сам Отто. Он был милым, как обычно, но не проявлял ни капли должного к ней интереса. Ни единого намека. Она едва с ума не сошла, пытаясь выяснить, в чем дело. Она вдела дорогие серьги в уши и посмотрелась в зеркало. С минуту внимательно изучала отражение. Лицо изменилось: оно похудело, скулы стали более выпуклыми, а аккуратные линии под глазами стали вдруг более заметными. Она старела, естественно. Теперь она походила на Франческу, как никогда, вплоть до мелких линий в уголках рта и сурового подбородка. Она прыснула несколько капель духов на грудь и встала. Юбка цвета лайма легко спускалась с бедер, а белый топ подчеркивал ее загорелую кожу — как Отто мог устоять перед ней? — подумала она, нахмурившись. Паола была само совершенство. Даже лак педикюра на ногах подходил под ее наряд, сочетаясь с приятными розовыми коралловыми бусами и соответствующими браслетами. Она обула свои зеленые босоножки и еще раз расчесала волосы. В ее распоряжении был последний вечер, чтобы произвести на него незабываемое впечатление. Хотя приглашение вернуться в Утьо оставалось в силе, определенных планов не было, и, вопреки самой себе, Паола начинала волноваться. Что, если он не захочет видеть ее снова? Что, если — боже упаси — она ему вовсе и не нравилась? Что, если она была сплошным разочарованием? На этой довольно пессимистической ноте она закрыла за собой дверь и вышла из дома.

Но ей не стоило волноваться. Обед, как ни странно, был без этой ужасной госпожи Майслер. Она уехала в Виндхук сегодня в полдень, сказал Отто, и вернется на следующий день.

— Она передавала вам свои самые добрые пожелания, — сказал он, улыбаясь ей через стол, умело разливая вино по бокалам. — Она надеется, что вы еще встретитесь. — Паола неуверенно кивнула. — А вы? Вам грустно уезжать? — Паола еще раз кивнула.

— Да, очень, — добавила она с большим сожалением, как ей показалось.

— Вам понравилось здесь, а?

— О да. Очень. Какая досада, что эти две недели подошли к концу. — Она кокетливо взглянула на него из-под своих густых ресниц.

— Возможно, это еще не конец… — задумчиво произнес он, играя пальцами по своему стакану с белым вином. — Я буду в Риме через пару недель. Может быть, я смогу навестить вас там?

— Это было бы просто замечательно, — сказала тихо Паола, следуя совету Франчески: «Воодушевленно, но не отчаянно. Охотно, но не настойчиво». Лицо Отто засияло. Он поднял свой бокал:

— Значит, в Риме.

Паола тоже подняла свой. Это было, не понимала она, заявление? Если так, то о чем он заявил? Она сделала глоток вина, не понимая, что она должна чувствовать сейчас.

Для Франчески же, наоборот, было все ясно. Все эти две недели перед приездом Паолы она только и знала, что давать гору заметок, советов и всевозможных поучений… что угодно, что могло бы помочь направить ход событий в нужное русло. Она уже четко сформулировала для себя цель: Паола должна стать миссис фон Кипенхоер, и ничто не помешает ей добиться цели. Паола была поражена, когда услышала прямолинейные планы матери.

— Ты же не хочешь закончить свою жизнь как я, дорогая, — говорила ей Франческа, когда они сидели в соседних креслах в парикмахерской. Паола посмотрела на нее из-под накидки, покрывающей волосы, и нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду? Разве у вас с Максом не все в порядке?

— О да… в общем-то, все в порядке. Но, понимаешь, если вдруг что-нибудь случится с Максом… все не так-то просто, понимаешь.

— Что именно?

— Что обо мне кто-нибудь позаботится. Что у нас все останется по-прежнему. Ведь все перейдет Анджеле, ты же знаешь. Этой алкоголичке.

Паола была глубоко поражена.

— Ну конечно же нет. Макс должен… ну, понимаешь, как-то упомянуть нас в своем завещании. Он не оставит нас без средств к существованию, разве не так?

— Да, конечно… но нельзя быть до конца уверенным, что завещание вообще существует или что у него дела идут хорошо. Мария Луиза как раз на днях рассказала мне одну историю… — и Франческа принялась рассказывать ей ужасную историю об одном мужчине и его трех любовницах. Паола только молча слушала ее, широко раскрыв глаза от удивления. Она никогда не задумывалась над подобным раскладом вещей. Отто нравился ей. Любить за обилие денег — это все равно что любить какую-то одну часть тела или, например, только за его склонность к дорогим одеколонам, или за то, что он всегда говорит «а?» в конце своих высказываний. Она не могла отдельно рассматривать его и его деньги. Однако Франческа смотрела на эти вещи под совершенно иным углом. Она хотела, чтобы Паола была в безопасности. Но ведь она и так не подвержена никакой опасности, настаивала Паола. У Франчески другие принципы. Она будет в безопасности лишь тогда, когда у нее на безымянном пальце будет кольцо и неоспоримое право на половину всего имущества мужа. С другой стороны, Паола была рада, что Франческа перестала обсуждать случай с Киераном. Она бросила попытку понять сложившуюся ситуацию так, как она представляла себе ее. Говорить, что здесь нечего понимать, было бесполезно — просто так случилось — и это, похоже, было достаточно для нее. Но теперь появился другой повод для беспокойства.

К тому времени, как Отто наконец снова почтил их своим присутствием, его судьба была предрешена. Когда он столкнулся лицом к лицу со строгой красотой Франчески и при виде Паолы, которая, спускаясь каждый вечер в великолепных вечерних нарядах, завораживала его, у бедняги не осталось выбора. Во время ужина в «Тизу», модном новом сицилийском ресторане, он сделал предложение. Он не был уверен, кому больше радости это доставило — Паоле или ее матери.

Впервые Амбер узнала о помолвке, когда достала толстый кремовый конверт из почтового ящика. А точнее, три таких конверта. Один был адресован Максу и Анджеле, один для Киерана и один для нее. Она была в гостиной вместе с Анджелой, наблюдая в изумлении, как мать потянулась рукой к журнальному столику не за стаканом вина или пива, а за чашкой чая — и довольно твердой рукой. Амбер приподняла бровь. Она никогда не видела Анджелу трезвой. Вдруг послышался звонок в передней и глухой стук в дверь. Она встала, слегка смущенная — неужели такое возможно? И Анджела, наконец, бросила пить, — и пошла к двери. Амбер вернулась с двумя конвертами в руках и дала Анджеле тот, что был адресован ей и Максу. Она разорвала свой конверт и вынула оттуда тяжелую открытку. «Франческа Марина Росси с большим удовольствием приглашает вас принять участие…» Она подняла глаза. Анджела внимательно слушала. Ее конверт лежал рядом нетронутый.

— Паола выходит замуж, — сказала удивленно Амбер.

— О, прекрасно. Франческа будет довольна, — съязвила Анджела. — Она взяла пирожное. Амбер широко раскрыла глаза от неожиданности. Разве Анджела когда-нибудь ела что-нибудь сама? Наступила мертвая тишина, когда Анджела впилась зубами в мякоть пирожного. — Они очень даже вкусные, дорогая, — продолжила Анджела, придвинув к себе тарелку с пирожными. — Попробуй. Дафни приготовила их сегодня утром, по-моему.