Каждый день, каждый час - Наташа Драгнич Страница 31

— Великан. В одной руке у него трубка, в другой — огромное мороженое.

— У тебя воображение, как у пятилетнего ребенка! — Лука рассмеялся, его затопила огромная волна нежности.

— Глупости! У воображения нет возраста!

Она поднялась на ноги, ее голос дрожал, лодка раскачивалась, и ей приходилось следить, чтобы не потерять равновесие и не свалиться в море. Хотя в этом не было бы ничего страшного — стоял конец июня. На часах только половина восьмого. Они еще даже не завтракали.

Лука поднялся и посмотрел на Дору. Она решительно уперла руки в бока, словно готовилась к нападению. Лука подтолкнул ее, и они оба с громким криком свалились в воду. Они помешали только рыбам и чайкам, так как были единственными людьми между островами Брач и Хвар. Смеясь и визжа, они глотали соленую воду, словно это было лучшее вино. Они шумели, плескались, ныряли, обнимались, сливаясь в поцелуях.

— Из-за тебя мое красивое платье намокло.

— Тогда сними его.

— Не могу, оно прилипло!

— Давай я тебе помогу.

И снова шум, гам, крики. Они барахтались, погружаясь и снова всплывая на поверхность. Море вспенилось, так что приходилось протирать глаза.

А затем они лежали на палубе и занимались любовью, нежась в лучах ласкового солнца.

— Вон там! Люлька, в которой сидит медвежонок.

— Точно. А видишь сигарету, зажатую между его острых когтей? А рядом с ним бутылка пива.

Лука рисовал. Последние несколько недель он снова начал писать. Дора подарила ему краски, которые заказала в Париже у Кристиана. Сегодня они нашли им применение. Вид был просто прекрасен.

— Если ты хочешь побыть один, только скажи. Ты не обязан таскать меня за собой.

— А я и не таскаю, только стягиваю с тебя одежду.

— Все вы мужчины одинаковы.

— Я люблю тебя.

Наступило долгое молчание. Дора и Лука целовались.

— Ты скучаешь по Парижу? — спросил Лука, продолжая рисовать. Он принес с собой несколько маленьких холстов, для морских пейзажей. Ему всегда было мало. Каждый раз он открывал для себя что-то новое, скрытый нюанс, неизвестную черточку, проблеск, который можно увидеть только при определенном освещении.

— Да. Особенно мне недостает театра.

— У тебя будут проблемы?

Краски, которые он энергично смешивал, брызнули в разные стороны.

— Нет. Не знаю. Не думаю. Я просто хочу отдохнуть пару месяцев.

— Ты и правда, этого хочешь?

— Нет. Но я хочу быть с тобой.

— Тогда, может, и хорошо, что старый король Лир сломал ногу.

Они засмеялись.

— Да, это нам на руку.

Они снова замолчали, потому что нужно было еще столько всего сказать, задать столько вопросов, столько всего решить и сделать. Особенно сделать. Даже если это причиняло им боль, мешало спать, а иногда и дышать, они старались думать об этом как можно меньше, хотя это у них почти не получалось, потому что они жили среди этих вопросов, сомнений и страхов. И среди людей. Но сегодня идеальный день, чтобы уединиться, забыть, отложить все неприятности. Возможно, именно поэтому они не смогли так поступить. День был совершенен. Море. Солнце. Воздух. Небо. Перспектива. И прежде всего их жизнь. Но они разговаривали.

— Я еще ничего не сказал Кларе.

— Знаю.

— Я не могу.

— Почему?

— Каждый раз, когда я ее вижу, она держит на руках ребенка.

— Почему ты всегда говоришь «ребенок», почему ты не зовешь ее по имени?

— Не знаю. Не хочу к ней привыкать.

— Это глупо, ljubavi moja. Она же твоя дочка, тебе придется к ней привыкнуть.

— Не знаю. Думаю, мне просто страшно.

Дора обняла его. Лука положил голову ей на плечо. От Доры пахло солью и морем.

— Ты должен ее любить и быть с ней рядом. Ты уходишь от ее мамы. Но ее ты не должен бросать, ни в коем случае.

— Это так трудно. Когда я с тобой, всё так просто и но. Но когда я возвращаюсь домой, тебя нет рядом, я не знаю, что должен делать. Я думаю только о том, как вернуться к тебе.

Голова Луки медленно скользнула на ее колени.

— Ты должен разобраться сам. Я не могу сделать это вместо тебя. Она не моя жена, это ты женился на ней, продолжая любить другую женщину.

Дора рассердилась и оттолкнула его голову. Терпение Доры лопнуло, она беспокоилась.

— Скоро уже два месяца, как я здесь.

— Знаю, мы можем отпраздновать это событие!

— Лука, я так долго не выдержу.

Лука смотрел, как Дора встала, потянулась, грустно опустила голову. Он понимал, что должен что-то сказать, а лучше сделать, принять единственно правильное решение, и он хотел этого больше всего на свете, он хотел провести всю жизнь с Дорой, только с ней, но он чувствовал себя больным, парализованным. Погребенным заживо в очень маленьком гробу. И он начал считать: раз, два, три, четыре, пять... Его глаза закрылись, веки отяжелели, ему стало хорошо, всё вокруг закружилось...