Помолвка виконта - Луиза Аллен Страница 31

— Ты выглядишь чудесно, — шепнула она. — Ты ослепишь всех молодых людей. Не забудь, что ты не должна вальсировать, так как тебя еще не одобрила одна из патронесс Олмакса, а мы не знаем, будет ли здесь кто-нибудь из них этим вечером. И не танцуй более чем дважды с одним и тем же мужчиной.

Десима говорила с уверенностью женщины, которой регулярно приходилось иметь дело с подобными социальными запретами, и улыбалась про себя.

Леди Фрешфорд уверенно шла вперед вдоль края бального зала, пока не нашла удовлетворявшее ее место и не опустилась в атласное кресло, подав знак своим незамужним подопечным занять стулья по бокам. Генри встал позади. Десима посмотрела на него, и он подмигнул ей — она сильно подозревала, что он ускользнет в игорную комнату, как только убедится, что его мама удобно устроена. Десиме хотелось бы пойти с ним.

Окинув взглядом помещение, Десима увидела Эдама, и все глупые страхи тотчас же исчезли, сметенные лавиной чувств.

Радость просто видеть его. Жар желания в крови. Робость при мысли о том, что он может подумать о ее внешности и платье. Слабая надежда, что оценит то, как она справилась со своими страхами и появилась на балу. Любовь и сознание того, что она должна немедленно отвести взгляд, иначе все увидят то, что написано у нее на лице.

Но, опуская глаза, Десима заметила, что Эдам находился здесь по той же причине, что и Генри, — стоя на часах позади маленькой группы дам, — и постыдная ревность поглотила все прочие чувства. Оливия обладала красивой внешностью и юностью — почему же она не могла заполучить и Эдама Грантама? Ведь именно такую невесту должен был искать виконт.

Десима вела молчаливую битву с собой и одержала победу. Если леди Фрешфорд или Кэролайн заметили красные пятна на ее щеках или стиснутые руки на коленях, то не подали виду. Десима сделала глубокий вдох, стараясь выровнять дыхание, и моргала, пока ее зрение не прояснилось. Затем она изобразила улыбку и стала наблюдать за потоком гостей со всеми признаками интереса.

На противоположной стороне комнаты Эдам, прислонившись плечом к колонне, с холодной неприязнью наблюдал за украшенной тюрбаном головой миссис Ченнинг, сидящей впереди него. Он собирался сдерживать характер с будущей тещей и сегодня вечером, и в других случаях, пока не женится на Оливии. Тогда миссис Ченнинг поймет, что зять не собирается плясать под ее дудку, как бы ловко она ни заманила его в ловушку.

Но это могло подождать. Его разногласия с миссис Ченнинг сильно расстроили бы Оливию — он уже знал, что повышенные голоса и даже легкий сарказм повергали ее в удрученное молчание. Не было способа внушить ей некоторую твердость характера до свадьбы — так что придется подождать.

Хуже всего было то, что, если бы Эдам не встретил Десиму Росс, он мог бы вполне благожелательно рассматривать Оливию в качестве невесты. Она обладала всеми подходящими качествами для любого мужчины. Даже отсутствие приданого не являлось существенным фактором, учитывая его состояние. Да, если бы не Десима, Оливия соответствовала бы всем критериям. Хорошо воспитанная, послушная, хорошенькая, готовая стать отличной женой и домохозяйкой. Если он должен подчиниться желаниям всех, включая юного Перри, и вступить в брак, Оливия Ченнинг выглядела идеальной невестой.

Эдам сохранял приятное выражение лица, кивая знакомым и представляясь многочисленным леди, на которых миссис Ченнинг решила взирать с восхищением теперь, когда объявление о помолвке появилось в газетах. Годы игры в карты обучили его трюку непроницаемого выражения. Даже убежище игорной комнаты этим вечером было для него недостижимо. В его обязанности входило несколько раз танцевать с Оливией. Вероятно, она рассчитывала продемонстрировать подругам, что теперь у нее есть мужчина, с которым она может танцевать сколько пожелает, без малейшего риска скандала.

Склонившись над стулом Оливии, Эдам повернул плечо, чтобы отгородиться от миссис Ченнинг.

— Какие танцы вы уделите мне этим вечером? — пробормотал он ей на ухо, намеренно сделав голос слегка хрипловатым.

От Оливии пахло розами; ее светлые волосы были зачесаны наверх, обнажая тонкую шею и хрупкую, словно прозрачную кожу на висках. Кружево корсажа скрывало многообещающую округлость груди. Она выглядела прекрасной, свежей и невинной. Но он ни на йоту не желал ее.

— О! — Оливия покраснела, бросив отчаянный взгляд в сторону матери в ожидании указаний, но не нашла помощи. — Какие бы вы предпочитали? — Она показала ему свою танцевальную карту, и Эдам написал карандашом свое имя против четырех танцев, включая вальс.

— Четыре? А это не… Я имею в виду, меня не одобрила ни одна из патронесс для вальса…

— Мы создадим скандальный прецедент, — серьезно отозвался Эдам. — В этом ничего нет — ведь мы все равно должны пожениться.

Если бы он сказал такое Десиме, она бы засмеялась и ответила какой-нибудь шуткой. Оливия же просто выглядела испуганной.

Проклятье!

— Я только поддразнивал вас, — заверил Эдам, печально улыбаясь тому, как выражение паники исчезает с ее лица. Сможет ли он жить с женщиной, не имеющей чувства юмора? Или ее просто пугает сама мысль о браке и после свадьбы она расслабится и покажет другую сторону своего характера? Он мог только молиться, чтобы это было так.

Выпрямившись, Эдам окинул взглядом зал и увидел Десиму. Она сидела почти напротив с какой-то матроной с римским носом, которую он не знал, и этим ее чертовым другом, Генри Фрешфордом.

Казалось, Эдамом овладело безумие. Он хотел пересечь комнату, схватить Десиму в объятия, выбежать с ней из дома в ночь, увезти к себе и заниматься с ней любовью, пока она не будет с плачем умолять его никогда не останавливаться — а весь мир пусть убирается к дьяволу.

Потом Эдам посмотрел вниз и увидел Оливию, оглядывающуюся вокруг с нервным простодушным удовольствием. Эдам всегда считал себя джентльменом и был готов драться с любым мужчиной, запятнавшим его честь. А честь требовала, чтобы он женился на Оливии Ченнинг.

Эдам наблюдал, как Десима покачала головой в ответ на поклон джентльмена, очевидно просившего о танце. Это случилось снова. Она собиралась отказываться от всех танцев и просидеть весь бал, как одна из дуэний.

Все его желания сфокусировались на стремлении в последний раз заключить ее в объятия, поговорить с ней, знать, что она простила его. Эдам не молился об этом, понимая, что его жизнь не заслуживает внимания высших сил к редким и сугубо эгоистичным молитвам. Нет, если, он собирается достичь этого, ему придется действовать самому.

Эдам снова оглядел комнату в поисках вдохновения, и его взгляд просветлел при виде рыжей шевелюры среди группы армейских офицеров в алых мундирах. Да, это Джордж Мейс, неожиданная добрая фея. Он склонился над дамами:

— Вы извините меня на минуту? Я только что увидел очень старого друга.