Клиника обмана [= Любовь в режиме ожидания ] - Мария Воронова Страница 31

– Да, – спокойно ответила Аня.

Они дошли до детского отдела и вырулили к витрине с игрушками для мальчиков.

– Как вы считаете, лучше одинаковые или разные брать? – спросила Аня, снимая с полки коробку с игрушечным автоматом.

Витя надолго задумался.

– Еще надо всякой мелочи для конкурсов купить, – говорила Аня. – Знаете, призы на нитке подвешивать, чтобы дети с закрытыми глазами срезали. Это раз. Фанты – это два. В общем, много что надо.

– Аня, а мне можно прийти на праздник? – решился он.

– Господи, конечно! Заодно изобразите Деда Мороза. А то по заказу может прийти какой-нибудь идиот, да еще пьяный. Я папу в десять лет попросила не вызывать мне больше Деда Мороза.

– Вы думаете, я гожусь для этой роли? – усомнился Сотников.

– Прекрасно годитесь! Ну давайте же, выбирайте игрушки!

Аня распоряжалась им, а Вите только того и надо было.

Толкать следом за ней тележку с покупками, смотреть, как она озабоченно крутит в руках коробки с куклами, восхищенно округляет глаза и показывает ему особо выдающихся Барби, предлагая разделить ее восторг. А потом везти тележку к машине, раскладывать пакеты в багажнике и снова возвращаться в торговый центр, поскольку Аня забыла про костюм Деда Мороза, примерять красный халат и сверкающие от стекляшек сапоги.

Она поправляла ему шапку, подвязывала бороду и затягивала кушак. Отходила на пару шагов, оценивающе прищуривалась, брала его за плечи и поворачивала. Витя млел от ее прикосновений.

«Я на всю жизнь отдал себя в ваши руки, – сказал бы он, если бы преодолел смущение. – Распоряжайтесь мной, как вам только захочется».

Сознания, что Катя скоро будет ему принадлежать, вполне хватало Сумарокову для счастья. Он, как гурман, наслаждался предвкушением этого события.

Ему хотелось по-детски ходить с ней в кино и на дискотеки или, наоборот, открывать ей радости хороших ресторанов и клубов. Но любая публичность была невозможна, поэтому внешне ничего не изменилось.

Его решение жениться на Кате, как только девочки закончат школу, было твердым. Но мысли о том, как воспримет это Аня, мучили постоянно. Ведь дочь привыкла быть для него единственным объектом любви и заботы. Иногда эти мысли будили его по ночам, поднимали с постели. Валентин спускался на кухню, варил себе кофе и вспоминал, как обнимал Катю на этом самом месте.

«Все будет хорошо, – говорил он себе. – Аня поймет, а Катю я никогда не обижу. Я заслужил свое счастье, – повторял он как заклинание, – заслужил».

А потом Аня объявила о своем желании встретить Новый год в больнице. Присутствовавшая при этом Катя расстроилась – она привыкла проводить новогоднюю ночь в коттедже Сумароковых, но вряд ли Валентин решится пригласить ее в отсутствие дочери. Или решится?

Заметив странное выражение лица подруги, Аня сказала:

– Детям разрешили только до двух посидеть. Вы с папой Новый год встретите, а потом я вернусь и все будет как всегда. Ты же не возражаешь, папа?

Еще бы он возражал! После Аниного объявления в его голове уже прокручивались варианты, куда повести Катю, чтобы быть с ней вдвоем. В ресторан? В клуб? Но вдруг кто-нибудь из знакомых увидит его с совсем юной девушкой? А так все разрешилось наилучшим образом!

Он встретит Новый год с Катей, подарит ей дорогой подарок… Потом вернется Аня, а потом наступит новогоднее утро, его самое любимое время. Они соберутся на кухне в пижамах, поедят салаты, никуда не торопясь, выпьют кофе и отправятся на прогулку втроем…

Только бы Лада не приехала! Но они всегда договариваются заранее, и он что-нибудь придумает, чтобы от нее отвязаться.

Лада ненавидела Новый год. И за что только люди так почитают этот праздник? Все эти елочки, гирлянды на улицах и в витринах – целый декабрь народ не живет, а нетерпеливо доживает огрызок года, наивно мечтая, что первого января что-то изменится, а ведь новый год – это не новая жизнь.

Не бывает чудес, и смена цифры в календаре значит только то, что жизнь стала на год короче. А для нее, Лады, и то, что еще один год она провела в одиночестве.

Если Валентин с Аней не улетали за границу, к теплым морям, ее приглашали в Сертолово. Других компаний у Лады не водилось. Она любила встречать праздник на работе, но ее, как уважаемого сотрудника, редко ставили дежурить тридцать первого декабря. А просить самой… Нет уж, спасибо. Чтобы люди, которых она избавила от повинности торчать на работе в праздник, потом лицемерно вздыхали и говорили: «Ах, бедная Лада Николаевна! Она так одинока, что ей даже не с кем встретить Новый год»? К тому же нынешнее тридцать первое декабря – официально последний день ее работы в больнице. Даже отвальную уже отгуляли – несколькими днями раньше…

Лада знала, что на этот раз Сумароковы никуда не едут, и ждала приглашения если не от Валентина, то от Ани. Увы, девочку настолько захватила идея праздника в туберкулезной больнице, что про Ладу она даже не вспомнила. Лада сама позвонила Сумарокову – тот сказал, что Ани дома не будет, поэтому он тоже уедет, но еще не решил куда. «Я позвоню тебе, если что», – пообещал он.

«Если что? – чуть не крикнула она. – Если ты забудешь про Катьку и вспомнишь о верной подруге, которая потратила на тебя лучшие годы жизни? Но разве такое возможно?»

А потом все разрешилось наилучшим образом. Смущенный начмед явился в реанимацию и осторожно поинтересовался, не согласится ли она в последний раз подежурить, потому что поставить ну абсолютно некого. Лада не стала торговаться даже для вида, сразу сказала «да». Если бы начмед знал, что это предложение стало для нее избавлением Божьим!

Витя тоже терпеть не мог Новый год – приемные родители привили ему стойкое отвращение к семейным праздникам.

Хорошие мальчики мастерят елочные игрушки и забавные подарки для родителей, а потом с довольным видом сидят за праздничным столом. Они ни в коем случае не просятся встретить Новый год на даче в компании одноклассников, ведь что может быть лучше общества родных людей?

Обстановка в доме накалялась еще в двадцатых числах декабря. Поиск подарков, закупка продуктов и прочие приготовления к торжеству были для родителей не радостью, а тягостной повинностью. Цели порадовать Витю или друг друга они не ставили. И подарки, и праздничный стол, и украшенная елка – все это делалось ради того, чтобы «отдать дань семейным ценностям» и в очередной раз доказать, какая у них образцовая ячейка общества. Вымученному празднику всегда предшествовала череда скандалов, из серии «я тут стараюсь, а вы…».

И Витя в предновогодние дни особенно мучительно ощущал свою неприкаянность. Он не любил вырезать гирлянды и клеить открытки и мечтал «променять семейные ценности» на веселую и бесшабашную встречу Нового года со сверстниками. Но таким он был не нужен родителям. Им нужен был только тот Витя, какого они себе придумали. Приходилось изображать этого сказочного персонажа.