Лили. Том 2 - Патриция Гэфни Страница 31

В болотах есть нечто скрыто враждебное. Они кажутся необитаемыми, они вообще не похожи на землю. Бурые торфяники, укрытые мхами и папоротниками, расстилаются сколько хватает глаз, лишь изредка чередуясь с выходящими на поверхность голыми гранитными глыбами. На бездревесных, покрытых кустарниками пространствах болот во множестве водятся гадюки, но птицы почти не вьют здесь своих гнезд. Угрюмая неподвижность наводит тоску, горизонт безрадостен даже в самый солнечный день. Однако чаще всего торфяные болота укрыты туманом. Завидев его, путник невольно испытывает желание повернуть назад, выбраться туда, где воздух чист. Если в Дартмурские болота забредает лошадь, ее находят стоящей неподвижно и трясущейся от страха.

Холодным сентябрьским днем, когда липкий туман белыми полосами стелился над мрачной низиной, старая женщина ехала на тележке, в которую был впряжен ослик, по дороге, известной лишь ей одной. Звали ее Меро. Рядом с нею на досках телеги сидел громадный черный пес.

– Вниз! – приказала старуха, и пес послушно спрыгнул на землю.

В этот день тележка была нагружена больше обычного, и старый ослик с трудом втаскивал ее даже на самые невысокие холмы. Пес трусил рядом по каменистой пустоши. Как только дорога опять стала ровной, он ловко вскочил на свое привычное место.

Меро застегнула на горле пуговицу своего верхнего одеяния. Это был порыжелый от старости мужской сюртук, служивший ей салопом.

– Холодает, – заметила она, заворачиваясь в него поплотнее, – а у девочки даже шали нет. Все еще спит, а?

Пес по имени Габриэль насторожил уши, услыхав вопрос.

– Что она делала в Боуви-Трэйси, хотела бы я знать? Вот уж не место для девушки в шелковом платье! Проклятые мальчишки – рассыпались, как горох, едва завидев тебя, верно, Гэйб? Хе-хе-хе! Ну, слава Богу, нам теперь целую вечность не надо туда возвращаться, запасов До самой весны хватит, если повезет. Ты-то, конечно, положил глаз на курочку? – Старуха повела плечом в сторону небольшой проволочной клетки, стоявшей позади нее на полу тележки. – Ну признавайся, поганец! Но ты ее не трожь, будь хорошим мальчиком. Вот яйца – хоть все забирай, мне-то что? Мне они не нужны. Меня больше интересует другая птичка. А ну-ка давай опять вниз, – приказала она.

И в самом деле, тележка вновь покатила в гору. Габриэль покорно спрыгнул. Немного погодя Меро принялась напевать.

Туман то сгущался, то вновь редел. Когда он поднимался, можно было видеть небо с налезающими друг на друга тяжелыми кучевыми облаками, висящими так низко, что до них, казалось, можно было дотянуться рукой. Лили рассеянно следила за облаками, воображая, что это разбредающееся невесть куда стадо овец. Ей было неудобно лежать на джутовом мешке, набитом какими-то угловатыми предметами, и она беспокойно заворочалась. Справа от нее лежал еще один большой мешок, от него скверно пахло. Разбудивший ее голос зазвучал вновь. Высокий, тонкий, слегка надтреснутый, он распевал:

Господь, возьми меня к себе,

Укрой в своих руках…

Повернув голову, Лили заглянула сквозь ячейки металлической сетки в яркие, как бусинки, немигающие глаза курицы. Потом она приподнялась на локте и оглянулась назад. В двух футах от ее лица, все загораживая собою, высилась черная спина громадной собаки. Лили не заметила курицы, когда, падая с ног, забралась в повозку, но хорошо запомнила собаку, чье грозное присутствие спасло ее от стайки мальчишек, набросившихся на нее посреди какой-то безымянной деревушки, куда она забрела… Когда же это было? Босоногие, грязные, низкорослые, поначалу они лишь кривлялись и обзывали ее, но потом принялись кидаться камнями и комьями земли. Громадный черный пес подбежал к ней и пошел с нею рядом, скаля длинные, ослепительно белые клыки. Ее мучители разбежались кто куда, как цыплята, завидевшие кошку.

Пронзительное пение смолкло. Лили услыхала позади себя какое-то движение, и тот же голос произнес:

– Ага, проснулась! Как тебя зовут?

Лили повернулась, щурясь в полумраке, чтобы лучше разглядеть костистый профиль старухи в темном сюртуке, державшей в узловатых руках вожжи.

– Лили Трихарн.

Старуха кивнула. Несколько минут прошло в молчании. Потом Лили робко спросила.

– А куда мы едем?

– Мы с Габриэлем едем домой, – ответила старая женщина, слегка повернув голову. – Меня зовут Меро, – добавила она, не дожидаясь вопроса. – У тебя есть родственники, Лили Трихарн?

– Нет.

– Друзья?

– Нет.

– Что же ты будешь делать?

Лили покачала головой и, лишь сообразив, что старуха больше на нее не смотрит, ответила вслух:

– Я не знаю. Ничего не могу придумать.

– Если тебя поймает приходский констебль – сразу упечет в работный дом. Тебе надо где-то жить, нельзя кочевать с места на место.

Лили опустила голову на грудь.

– Работать можешь?

– Да, работать я могу.

– Мне нужна помощница. Платить я не могу, мне это не по карману, но стол и крышу над головой могу предложить.

Лили глубоко вздохнула.

– Я беременна.

Наступило долгое, очень долгое молчание. Она вновь опустилась на джутовый мешок и закрыла глаза, ни о чем не думая.

– Все равно оставайся. Я живу на болоте. Будешь помогать мне в работе, пока сможешь.

Лили сквозь слезы бросила полный благодарности взгляд на серое, затянутое облаками небо.

* * *

Прошло много времени, прежде чем запряженная осликом повозка наконец остановилась. Лили с трудом слезла на землю: все тело у нее затекло. Безлунная ночь была непроглядно темна.

– Осторожно, – предупредила старуха, когда Лили наткнулась в темноте на некое громоздкое препятствие, не то дерево, не то высокий камень.

Ей смутно показалось, что вокруг высится множество других, столь же непонятных предметов, но ее лихорадило, и она решила, что это шутки разыгравшегося воображения. Меро взяла ее под руку и провела сквозь лабиринт темных силуэтов к двери маленького домика. Внутри было еще более сыро, холодно и темно, чем снаружи.