Вопреки, или Ты меня не купишь - Диана Билык Страница 31

— И будешь прав, — сухо отчеканила жена и сжала кулаки на коленях. С высоты своего роста я увидел этот трогательный жест покорности и заметил, как обнаженная кожа маленьких рук покрылась пупырышками. — Ты ведь купил меня. Как вещь.

— Купил…

Есения вдруг рассмеялась. Истерично, хрипло, все еще глядя вперед, и я все-таки положил ладонь на ее плечо, а она дернулась и отодвинулась по лавочке максимально далеко, чтобы я не мог достать.

— Ты моя жена, — хмыкнул и крепко сцепил зубы, стараясь не оступиться снова, не ляпнуть сгоряча, сдерживал, как мог, свои жесткие манеры и порывы. — Не шарахайся, будто я враг тебе, потому что многие неправильно поймут наш союз. Ты слово дала, договор подписала быть мне верной супругой. Или забыла?

— А это возможно забыть? — девушка резко повернулась. В ее больших глазах, наполненных синей тьмой, стояли слезы, и я понял, что речь шла не о замужестве, а о том, что случилось вчера в машине и продолжилось в номере. Она теперь будет вечно меня бояться. Если раньше готова была спать со мной ради договора и спасения семьи, то сейчас ей придется справляться с личным глубоким ужасом и неприязнью.

— Ты забудешь вчерашний день.

— Не мечтай, — огрызнулась, как тигрица. Оскалилась. Уверен, что прикоснись к ней — укусит.

— Обещаю, — смягчил голос, вытянул гласные, подобрался ближе к жене, но она снова отодвинулась.

— Я в твои обещания больше не верю. Вообще тебе больше не верю. Ты чужой человек, никто. И играть любящую жену перед публикой не собираюсь. Хватит того, что я добровольная пленница.

— Ничего же не случилось вчера. Я ушел, остановился. Это ты пыталась сегодня бежать, хотя знала, что это меня разозлит.

Она сдавленно хмыкнула.

— Остановился… Иди ты, Волгин. Лучше бы не останавливался, чтобы я тебя имела право ненавидеть душой и сердцем вечно.

— Не драматизируй.

— Я все равно от тебя сбегу когда-нибудь. Твои собачонки меня не остановят, а ты меня к себе намертво не привяжешь. Ненавижу.

— Какие собачонки? О чем ты? Ты не сможешь сбежать, наивная, ты моя жена.

Отмахнулась. Мол, неважно, говори-говори, я все равно сделаю по-своему. Есения встала и, обогнув лавочку, быстро пошла по аллее к машине.

— Стой. — Я побежал следом и, схватив ее за локоть, заставил остановиться. Жена полоснула меня убийственным взглядом, но не отстранилась — застыла рядом, как перетянутая струна — вот-вот порвется. — Ты настолько меня не уважаешь, что не можешь даже выслушать? Веди себя учтиво, если хочешь к себе нормального отношения.

— Представь, — она скосила горькую улыбку. — Совершенно тебя не уважаю и не собираюсь менять мнение, каким бы хорошеньким ты не притворялся.

— И когда я, по-твоему, притворялся? — пальцы горели, соприкасаясь с ее рукой. Даже через ткань черного пальто чувствовал, как она пылает. Или я пылаю рядом с ней.

— Отец не продал бы меня такому ублюдку, как ты… — зло выпалила девушка. — Разве только ты убедил его, что хорошенький семьянин и достойная для меня партия.

— Ты слишком плохо знаешь своего отца, — парировал я с улыбкой, но наткнулся на обвиняющий взгляд.

Есения изменилась за последние сутки, словно стала старше. Светло-русые волосы распрямились на плечах, веснушки на щеках стали четче, глаза сверкали блеском и влагой, с ресниц ушла тяжесть макияжа, губы алели природной красотой, а темная одежда прибавляла девушке несколько лет возраста, превратив ее в настоящую женщину. Очень красивую и утонченную, совсем не моего формата. Я, выходец из глухой провинции, таких, как Есения, видел только в журналах и кино. Моя Валери была нежной простушкой, хозяйской, немного полненькой, но безумно страстной, и я любил ее не за красоту, а за покладистый характер. Это вообще глупо — любить за обложку, но от женщины, что стояла напротив, меня натурально вело. Неправильно возбуждало.

— Идем? — Есения попыталась выдернуть руку из моего захвата, но я не отпустил. Еще сбежит, я не готов к новым волнениям, мне и текущих хватает.

— Куда? — искренне удивился.

— Продолжим начатое, — опять дернулась, заскрежетала зубами. Ну и язва у меня жена. Нашла больное место и бьет туда монотонно. Хотя ей можно — пусть, такое я точно выдержу. — Разве ты не для этого меня нашел?

— Прекрати. Не для этого. Вчера перегнул, не отрицаю, но я никогда не стал бы настаивать на сексе без согласия. Ты сама провоцировала, ты сама хотела этого!

— Отпусти меня… — глянув на мою руку, что удерживала ее локоть, зашипела жена, но так подавленно, будто умоляла.

Кто бы меня ударил по лицу, чтобы я пришел в себя и отрезвился, а то наговорю сейчас глупостей, только сделаю хуже.

— Я дам тебе время привыкнуть, Сеня, — смягчил тон и, подняв руку выше, перехватил угловатое плечо. Какая она миниатюрная, беззащитная. Как-то вчера я это не осознал до конца, а сейчас ясно вижу, что мог сломать своей настойчивостью. — Обещаю.

— Ты все равно будешь требовать близости. Ты ведь мой муж, — некрасиво покривлялась Есения. — Какая разница, когда это случится? Сегодня, завтра… Мне лично все равно. Ноги раздвину, как мать говорила, и представлю, что я где-то там, где мне хорошо. И никогда… не называй меня Сеней! Так меня называла только любимая бабушка, а ты не смей. Слышишь?

Она сильно дернулась, вырвав руку, причинив себе боль, и пошла вперед. Неровно, шатаясь, будто вот-вот рухнет на плитку.