Когда ты вернешься ко мне - Эмма Скотт Страница 31

– Чтоб меня!

Я захлопнул дверцу холодильника и присоединился к Холдену в полутемной гостиной, уверенный, что в любой момент вспыхнут прожекторы и полиция закричит, чтобы мы подняли руки.

Я сунул оливки Холдену.

– Ты ведь здесь не живешь, правда?

– Я этого и не говорил.

– Господи Иисусе, они дома? Наверху? Какого?..

– Расслабься, – прервал меня Холден, бросая оливку в свой коктейль. – Они в отпуске на ближайшие две недели. Моя тетя Мэгс дружит с Шридхарами и предложила поливать их цветы, пока они в отъезде.

– Чувак… Это взлом с проникновением.

– Мы просто вошли. Не было никакого взлома.

– Это так не работает.

Он понес свой коктейль к раздвижной стеклянной двери, которая вела во внутренний дворик.

– Так ты идешь или нет?

Я стоял на полпути между Холденом и входной дверью. Можно было бы сейчас покончить с этим безумием и спасти бал с Вайолет.

Вернуться к своей искусственной, притворной жизни.

Я схватил пиво с барной стойки и присоединился к Холдену.

Он осторожно поставил свой коктейль на маленький столик и вытянулся на шезлонге лицом к бассейну. Я сел на край другого шезлонга, все еще в смокинге.

– Великолепная ночь, тебе не кажется? – произнес Холден.

– Конечно. Идеально подходит для мелкого воровства.

– Никто не помрет из-за пропажи пива и нескольких оливок. – Он задумчиво рассматривал свой бокал с коктейлем, вращая его в лунном свете. – Хотя они могут задаться вопросом, куда делись несколько унций их водки Ciroc. Эта штука недешевая, но, с другой стороны, мы отлично заботимся об их цветах.

– И часто ты вламываешься в чужие дома?

– При случае. Проще, когда владельцы дают код от сигнализации, но не так весело, как проникнуть без предупреждения. Ты удивишься, узнав, сколько людей оставляют окна незапертыми. – Он бросил на меня взгляд. – Или входную дверь.

– Зачем?

– В основном, из-за острых ощущений. И потому что я жил только в доме, но не знаю, каково жить дома. А у тебя, Ривер, самый домашний дом на свете.

Я отхлебнул пива, чтобы унять болезненно стиснувший горло спазм.

– Ненадолго.

– Насколько ненадолго? – тихо спросил Холден.

– Она боец, так что… несколько месяцев? Может быть.

– Прости. Но я еще больше рад, что привел тебя сюда. Тебе нужен тайм-аут. Или называй как хочешь. Перерыв.

Я хотел поспорить, но он был прав. Я устал. Морально истощен. Я сделал еще один глоток своего украденного пива. Напряжение, сковавшее мышцы, ослабло, и я смирился, что нахожусь здесь.

Прошло несколько минут уютной тишины. Ночной воздух был теплым, даже так близко к океану. Я ослабил галстук и скинул смокинг, в то время как Холден, казалось, был совершенно доволен своей тяжелой верхней одеждой.

– Тебе не жарко? – поинтересовался я.

– А что, такой горячий на вид?

Я закатил глаза.

– Ты знаешь, о чем я. Может быть, не сейчас, но вообще, днем? Когда температура ближе к восьмидесяти ^[23].

– Нет.

– Хорошо, но… почему?

– Почему я одеваюсь так, будто сейчас зима? Потому что она меня не оставляет.

Слова прозвучали театрально, но в них слышалась настоящая боль. Он плотнее закутался в свое плотное пальто.

– Хочешь поговорить об этом? – предложил я через минуту.

– Ты всегда такой? – озадаченно спросил он. – Такой… милый? Я не давал тебе никаких оснований доверять мне и не пытался понравиться, но вот ты здесь.

Я ухмыльнулся и сделал еще один глоток пива.

– Все еще жду своих извинений.

– А они тебе все еще нужны?

Или я был прав?

Я услышал его невысказанный вопрос и вздохнул, поигрывая этикеткой на своей бутылке.

– Не знаю.

Девиз моей жизни – «я не знаю».

– Как все началось? – тихо спросил Холден.

– Ты действительно хочешь услышать?

Он развел руками.

– Мы здесь, разве нет?

Я кивнул и принялся медленно отдирать этикетку с бутылки, позволяя словам срываться с губ.

– Я ел, дышал и видел сны о футболе с тех пор, как смог обхватить мяч руками. Мой папа собирался стать профессиональным футболистом, но из-за травмы его карьера оборвалась, так и не начавшись. Его сердце было разбито, поэтому он вылил на меня все свои неосуществившиеся мечты. Подтолкнул меня к тому, чтобы стать лучшим. С первого дня моей единственной целью был НФЛ. Поначалу мне нравилась эта игра. Я ее даже любил. Но она завладела всем, и я просто… заблудился. – Я взглянул на Холдена. – Вопрос, который ты задал мне в чулане на вечеринке Ченса?

Он медленно кивнул.

– Ответ – никто. Включая меня.

Я подцепил чуть больше этикетки, осторожно, чтобы не оторвать ее совсем.

– Мне было тринадцать, когда папа рассказал мне о сексе. В основном предупреждал, что если девушка от меня забеременеет, то это разрушит наши планы. Но он никогда не спрашивал меня, интересуюсь ли я вообще девушками. Это никогда не приходило ему в голову, поэтому я не знал, что может прийти мне. – Я склонился над пивной бутылкой, шелестя бумажкой. – Как будто подразумевается, что мы все устроены одинаково – как будто у нас есть настройки по умолчанию. Если ты другой, ты начинаешь верить, что с тобой что-то не так.

Холден кивнул.

– Прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду.

Боль в его голосе подсказала мне, что у него тоже есть история – и не очень хорошая. Но он ждал, что я продолжу. Позволял мне выговориться, хотя мне никогда не доводилось столь много говорить о себе.

Я продолжал нервно теребить этикетку. Уже практически оторвал.

– Однажды, когда мне было четырнадцать, я тусовался со своим приятелем. И поймал себя на том, что наблюдаю, как он смеется, как двигаются его губы во время разговора. Всякий раз, когда он ко мне прикасался – случайно задевал рукой или что-то подобное, меня словно прошибало. Как электричеством. Но никто не должен был говорить мне, что нельзя испытывать такие чувства и играть в футбол.

– У футбола есть настройки по умолчанию, – заметил Холден.

Я метнул на него взгляд, и меня затопило облегчением и благодарностью, что кто-то меня понимает. Что я не сумасшедший. Твердая почва моей жизни немного треснула, но отказывалась разрушаться.