Особое выражение лица - Вера Колочкова Страница 31

– Шла… Саша… по… шоссе… – начинал четко выговаривать Алишер и замолкал, призывно глядя на Машку.

– …и сосала суску! – громким шепотом сообщала ему в ответ девчонка, радостно хихикнув.

– Да нет, Маш… Давай сначала! – в который уже раз исполнялся терпеливыми объяснениями Алишер. – Ну, пошипи на меня! Скажи – ш-ш-ш…

– Ш-ш-ш! – брызгая от старания слюной, шипела Машка.

– Молодец! А теперь ты начинай! Ну? Пошли…

– Шла… Шаша… по шошше…

– Да нет же, Маш! Не так! Шла Саша! Са-ша! Поняла?

– Ага!

– Ну, тогда давай сначала!

– Сла! Саса! По соссе! – Выпучивала несчастная Машка от старания глаза, преданно заглядывая в лицо своему маленькому истязателю.

– Так… Это что у нас тут за Саса по соссе бродит и мне спать не дает? – показалась в проеме гостиной заспанная Лара.

– Мама! – кинулась к ней радостно Машка, чуть не сбив с ног. – Мама, я уже умею, шлушай! Шла Шаша по шошше и шошала шушку!

– Ух ты! Молодец, дочь! Вот видишь, и ни к какому логопеду ходить не надо!

– Это меня Алик научил, мам!

– И Алик, стало быть, молодец!

– А у меня обед готов… – улыбнулась пришедшая из кухни Диля. – Стол накрывать?

– А что у нас на обед? – сильно потянулась, прогнувшись в спине, Лара.

– Я лагман сварила и котлет на пару сделала. А на гарнир – овощи в томатном соусе.

– Ух ты! Лагман, овощи… Я и не помню, когда я в последний раз домашним обедом питалась! – грустно протянула Лара. – Сейчас я умоюсь и буду есть все подряд, пока не лопну!

– А на завтрак нам тетя Дина кашу варила! – похвастала Машка матери.

– И что? Ты ела кашу? – недоверчиво уставилась на нее Лара.

– Ну да… Она же вкусная! Очень вкусная, мамочка!

– О, господи… – быстро и благодарно глянула на Дилю Лара, улыбнувшись. – Прямо чудеса в решете…

Машкины «чудеса», однако, на этом вовсе не кончились, и Ларе пришлось радостно удивиться еще несколько раз, пока они все дружно на кухне обедали. А уж чопорное Машкино «спасибо, тетя Дина» при выходе из-за стола вообще повергло ее в шок, и она долго смотрела дочери вслед, часто моргая.

– Слушай, да ты, оказывается, настоящая профессиональная воспитательница! Тебя не Мэри Поппинс зовут случайно? Такое с моим маленьким Жириновским сотворить…

– Ты не называй ее больше Жириновским, Лар… Она обижается. А сотворила все это с Машей вовсе не я, это Алишер с ней занимался.

– Да я уж вижу, что она без твоего Алишера больше и шагу не ступит…

Явственно прозвучала, как показалось Диле, ревнивая нотка в Ларином голосе, и она поняла это по-своему, соскочила с места, проговорила торопливо:

– Ну что ж, нам пора уходить… У меня уж и вещи собраны. Так я утром в офис приду, как обычно?

– Да погоди… – задумчиво протянула Лара. – Погоди ты со своей работой…

– Почему? – испуганно повернулась к ней Диля.

– Слушай, Дин… А поживи у меня, а?

– То есть как это – поживи? – помолчав, осторожно переспросила Диля. – Я не поняла…

– Ой, да что тут понимать? Будем считать, что я тебя на работу нанимаю. Этой… Домоправительницей. Будешь фрекен Бок и Мэри Поппинс в одном лице.

– Нет, но я же не могу…

– А ты не торопись с отказом, Дина! Дай себе подумать. И мне тоже дай опомниться, мне же эта мысль спонтанно в голову пришла, от сытости и приятных воспитательных впечатлений. Давай вместе будем рассуждать… Вот что ты теряешь, если согласишься?

– Но я же… я же не умею! Какая из меня домоправительница? Да и нянька… Я Машенькой и не занималась особо, это все Алишер! Просто дети подружились, а Машке твоей, видимо, раньше обыкновенной теплоты и внимания не хватало, ну и… Ой, прости, я кажется, что-то не то сказала!

– Да все ты правильно говоришь, к сожалению… – тяжело вздохнула Лара, грустно покачав головой. – Именно теплоты ей от нас и не хватает. Мы с мужем только тем и занимались в последнее время, что отношения выясняли. Он, знаешь, вбил себе в голову такую чушь, что и повторить стыдно.

– Да. Я знаю, Лар. Он мне про это рассказал в случайном порыве откровенности.

– Да-а-а? – удивленно взлетели вверх Ларины аккуратные бровки. – Пожаловался на меня, на коварную собственницу, что я колдовской приворот сделала?

– А ты не делала? – осторожно переспросила Диля, глянув на нее исподлобья.

Лара глянула на нее так, будто сердитой молнией насквозь пробила. Потом прикрыла глаза, опустила вниз плечи, всем своим видом показывая, как она устала от всей этой глупости. Так и не открыв глаз, проговорила сухо:

– Я что, и впрямь на идиотку похожа? Произвожу впечатление озабоченной мужиками истерички? Или ты считаешь, что мне больше делать нечего, как бегать по колдунам и приворотами заниматься?

– Но Гриша сказал, что он сам к колдуну ходил… И тебя по фотографии узнали…

Лара открыла глаза, улыбнулась, уставилась на Дилю насмешливо.

– Да знаешь, мне по фигу, кого они там на фотографии узнали! Главное, Сволота Антоновна своего добилась, развела нас. Это я свекровь свою так называю – Сволота Антоновна. А вообще-то она в миру – Софья Антоновна. Милейшая женщина, только невестку свою не любит. Да и никакую другую не полюбит, потому что ни одна ее сына по-настоящему не будет достойна. Ситуация обыденная, можно сказать, рядовая, как сама понимаешь.

– А ты его на самом деле любила? Гришу?

– Да. Любила. И он меня любил. Все у нас хорошо, можно сказать, сверхидеально было. Мы как две детали одного механизма друг другу подошли, в точности до миллиметра. Хоть и разные совсем. Наверное, счастливая фишка как раз в том и была, что мы слишком разные. Как награда за то, что две разности так удачно сложились.

Она хмыкнула и горько улыбнулась, и замолчала грустно. Постепенно улыбка ее будто поплыла по лицу, глаза заволокло памятью, и она снова заговорила, медленно, со сладкой болью растягивая слова:

– Он вокруг меня носился, как заполошная скворчиха над гнездом с яйцами… Ничего вокруг себя не видел. Когда я беременная Машкой ходила, старался даже на работе около меня сидеть… Сёма, помню, ржал над нами в голос – говорил, что наш ребенок ошибся адресом – надо было ему в Гришкином животе расти. А когда Машка родилась – там уж вообще, по словам Сволоты Антоновны, полный беспредел начался! В том смысле, что ей как матери совсем уж крохи сыновнего внимания перепадать стали. Он ей втолковывает, что люблю, мол, мамочка, свою жену, а она ему – что ненормально все это… Почему, почему ненормально-то? Вот и пойди, докажи ей!

– Так она просто ревновала, наверное!

– Это и понятно, что ревновала. Ко всему, помню, придиралась. Даже к тому, что я с Гришки как жена больших заработков не требую. По ее понятиям, я должна была скалкой его по башке бить за маленькую зарплату.