Ей приснилась любовь - Лина Баркли Страница 31

– Я уеду из этого города, – наконец произнесла она упавшим голосом.

– Даже если Чак не верит тебе, он слишком хороший полицейский, чтобы пустить дело на произвол судьбы. Если кто-нибудь когда-нибудь найдет того типа, то им непременно окажется Чак. Мы переждем до утра у Дигена.

Они оказались теперь там же, откуда начинали совместную жизнь. Войдя, Джизус рассказал Дигену о происшедших событиях. Бенни это сильно озадачило. Он сел рядом с Мари на диван и, положив руку ей на плечо, спросил:

– И ты не знаешь, как все это расхлебать?

Это прозвучало скорее не как вопрос, а как проявление сочувствия. После натянутого разговора с Джизусом и недоверия Чака это было очень кстати.

– Да. Если бы я знала, что мне делать!

– Как ты думаешь, смогла бы ты описать мне этого типа? Я мог бы нарисовать и размножить его портрет. У меня, скорее всего, связей не меньше, чем у Чака.

Бертон стоял у окна. Было заметно, как он напряжен. После последних слов Бенни Джизус обернулся.

– Это хорошая мысль. Я тоже мельком видел его, так что смогу помочь.

Он ни разу не прикоснулся к Мари с тех пор, как они покинули участок. Его чувства были в таком беспорядке, что он не доверял даже сам себе. Он остро переживал случившееся и был в растерянности. А теперь, наблюдая за их воркотней на диване, Джис должен бороться еще и с муками ревности. Однако его голос не выдал ни одного из этих переживаний.

– Сейчас я принесу карандаши. Если картинка получится удачной, мы сделаем с нее фотокопии, и я распространю их по своим каналам.

Диген вернулся с блокнотом в руках.

– Где тебе будет удобнее? Я могу сесть где угодно.

– Давайте прямо здесь. – Джизус подошел и сел рядом с Мари так, чтобы они оба смогли комментировать то, что будет делать Диген.

Полчаса спустя Бенни держал в руках портрет преследователя. Он выглядел настолько пугающе схожим, что Мари, одобрив работу, отказалась дальше разглядывать его.

– Я возьму его с собой и сделаю для начала сотню копий, – сказал Диген. – Этот вечер я потрачу на то, чтобы распространить их.

– У Чака тоже должен быть свой экземпляр.

Бенни кивнул.

– Я занесу и ему. – Он взглянул на девушку. – Ты знаешь, как коробит меня, когда я подыгрываю законникам, – поддразнил он ее.

Она попыталась благодарно улыбнуться.

– Спасибо тебе за эту жертву.

Когда Диген ушел, Мари и Джизус остались наедине.

Джизус наблюдал за согбенной фигуркой Мари, которая в саду Дигена выпалывала сорняки с энергией евангелиста, спасающего души грешников. Он видел, как она устало подняла руку, чтобы утереть пот со лба. Бертон понимал, что твердое намерение Мари избегать оставаться с ним наедине было единственной причиной, которая заставляла ее страдать под лучами палящего солнца.

Утром, когда они наконец остались наедине, ему хотелось взять Мари на руки и извиниться за свою подозрительность. В то же время он не мог полностью избавиться от недоверия, которое ему пришлось испытать. Ведь Мари не рассказывала ему о встрече на набережной. Она с профессиональной сноровкой навела дуло пистолета на безоружного человека и нажала на курок. Это была не прежняя нежная, чувственная женщина, которую он любил, а незнакомка с загадочным прошлым, возможно связанным с целой серией преступлений.

Он был психологом, привыкшим предельно объективно и тщательно анализировать события. Однако вопреки всему он страстно любил эту женщину.

– Она – это что-то бесподобное, не так ли?

Бертон так глубоко углубился в раздумья, что не слышал, как Диген открыл дверь и вошел. Теперь тот стоял рядом с ним.

– Да, она – это что-то такое…… – горько согласился Джизус. – Хотел бы я знать, что именно. А что ты думаешь, Бенни, скажи мне. Я уже совсем ничего не понимаю.

– Думаю, что вижу мужчину, который любит женщину. И женщину, которая любит этого мужчину. Думаю, что он зря не подпускает ее ближе, чем на расстояние вытянутой руки, напрасно боится поверить снова, боится безоговорочно отдать свою любовь. – Бенни остановился, как бы колеблясь, стоит ли продолжать. – И я вижу, как возможность счастья ускользает от них, потому что он нужен этой женщине сейчас, а не завтра. Он нужен ей именно сейчас, пока существуют сомнения, а не тогда, когда они будут окончательно развеяны.

Не в силах больше продолжать жариться под палящим солнцем, Мари вымыла руки, освежила лицо струей воды из садового шланга и вошла в дом. Она удивилась, увидев на кухне Джизуса, готовившего бобы. Сдобренные сельдереем, луком и специями, они были самым любимым его блюдом. Кулинарная версия Джиса издавала восхитительный аромат.

Бертон подошел к ней, поднял руку и коснулся лица кончиками пальцев.

– У тебя восхитительный загар. Он тебе идет. Правда, я насчитал по крайней мере двадцать новых веснушек.

Девушка отступила назад, чтобы избежать его прикосновений.

– Я собираюсь принять душ. Потому что я так хочу. Потом я собираюсь переодеться. Потому что я так хочу. Потом я собираюсь позавтракать……

– Потому что ты так хочешь. Да?

Мари гордо повернулась и вышла из комнаты, прежде чем он смог заметить, какое впечатление на нее произвела его шутливая ласка. Оказавшись под душем, она попыталась смыть с себя гнев. Ее возмущало, что Джис то был готов любить ее, то становился недоверчивым и желчным. Эта двойственность безумно мучила ее.

Она наконец убедила себя в том, что полюбила человека, который никогда не будет легкомысленно относиться к любви и к своим обязательствам. Ее злость потихоньку угасла. А вместе с ней исчезла и преграда, которую она пыталась воздвигнуть вокруг своего сердца.

Позже, облаченная в шорты и блузку, она нашла Джиса на кухне сервирующим завтрак.

– Запеченный сыр пойдет? – спросил он.

Она кивнула.

– Я могла бы сделать все сама.

– Мне доставляет большое удовольствие готовить для тебя.

Мари уселась за стол, наблюдая за быстрыми движениями рук Джизуса.

– Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему тратишь столько времени, чтобы заботиться о людях?

– Конечно. Иногда это упрощает взаимоотношения. И вообще мне нравится роль няньки.

Она была поражена его откровенностью.

– И ты именно поэтому так заботишься обо мне?

Скрестив руки, он облокотился на кухонный стол.

– Нет, дорогая. Я забочусь о тебе, потому что люблю тебя.

Все события последних суток были ничто по сравнению с этими словами.

– Как ты можешь так говорить? – Мари попыталась похоронить в себе чувства, грозившие выплеснуться наружу и излиться в словах.