Анжелика и демон - Анн Голон Страница 31

Анжелика заметила, что только мавританка, хотя и весьма любезная и миловидная, осталась словно позабытая всеми. Матросы Колена Патюреля, настроившись на благопристойный лад, вовсе не хотели, ухаживая за метиской, напоминать о былом пристрастии, — во время своих странствий — к островитянкам.

Анжелика вознамерилась было подойти к ней, чтобы развлечь ее и поручить заботам молодых девиц Голдсборо, но Жан ле Куеннек опередил графиню и, заметив одиночество мавританки, заговорил с ней.

— Умеете ли вы говорить по-французски, сударыня?

— Конечно же! — воскликнула та. — Я была воспитана в монастыре урсулинок в Нейи неподалеку от Парижа, я умею читать и вести беседу в обществе.

— Вы наполнили мое сердце радостью, — заверил ее славный парень. — Желаете ли вы выпить пива, лимонада или же немного испанского вина для увеселения души?

— Испанского вина, — сказала девушка, вновь обретая свою улыбку.

Герцогиня, стоявшая рядом с Анжеликой, наблюдала за этой уловкой.

— Молодой человек очень добр, обратив внимание на это дитя, — вздохнув, заметила она. — Моя бедная мавританка! Мне не хотелось брать на себя заботу о ее судьбе, но моя подруга, маркиза де Роканкур, всячески настаивала, чтобы я» занялась ею. Не знаю, найдутся ли на нее желающие в Квебеке; мне ее жаль, ибо я привязалась к ней. На худой конец, она всегда сможет уйти в монастырь и стать там монашкой, которая занята на грубой работе. Она выше всяких похвал.

Как вспышка молнии, пронзила Анжелику мысль о незаконных детях знатных дам, погрязших в разврате. Прижитых ими от мавров-лакеев младенцев упрятывали за монастырские стены или же слуги продавали их в корзинах во Дворе чудес.

— О чем вы задумались? — спросила герцогиня, положив руку ей на запястье.

— Ни о чем определенном, — ответила Анжелика, встряхнув головой, чтобы отогнать эти воспоминания.

Париж и его порочные нравы были далеко. Амбруазина внимательно вглядывалась в нее своими огромными янтарными глазами.

— На вашем лице иногда появляется что-то такое, что озаряет его поразительной красотой… Это говорит, должно быть, о напряженной духовной жизни?

— Не знаю, — проговорила Анжелика. — У меня совсем нет времени размышлять.

Она спрашивала себя, уместно ли будет прямо сейчас рассказать герцогине о планах, касающихся поселения королевских невест в Голдсборо, — казалось, момент был удачным.

Но к ним вновь подошел Жоффрей де Пейрак.

— Не сообщали ли вы мне, что сегодня утром в Голдсборо появился Пиксарет?

— Да, он действительно приходил и потребовал, как он выразился, выкуп за меня; он, хотел видеть вас немедля. Но здесь его не видно.

— Что это за история с выкупом? — заинтересовалась герцогиня, Широко открывая глаза от удивления. — Бы о ней уже упоминали сегодня утром.

Анжелика коротко объяснила ей, что в одном из сражений в Новой Англии была захвачена в плен знаменитым Пиксаретом. Он оставил ее на воле, но по военным законам, принятым у индейцев, господин де Пейрак должен заплатить выкуп ему, а также двум другим воинам абенакам — за англичан, захваченных ими в плен и отпущенных на свободу.

— Это так поразительно, — сказала госпожа де Модрибур, с удивлением глядя на Анжелику. — Почему вы не избавитесь от этих нахальных индейцев?

— Надо соблюдать их обычаи…

Послали за двумя воинами, Жеромом и Мишелем — они лакомились косулей у одного из костров. Вытерев руки о мокасины и о волосы, они пришли.

— Где Пиксарет? — спросила их Анжелика на языке абенаков.

Оба патсуикета посмотрели друг на друга; они, видимо, колебались.

— Он сбежал, — ответил Жером.

Подобное слово звучало странно, особенно применительно к неколебимому Пиксарету. Пейрак заставил их повторить его, затем обратился за советом к Кастину. Но не было никакой возможности перевести фразу как-то иначе. Пиксарет «сбежал». Почему? От какой опасности? Никто, по-видимому, этого не знал. Анжелика и граф переглянулись.

— Мне жаль, что его нет, — проговорил граф. — Я хотел попросить его отправиться вместе со мной в экспедицию. Скудун весьма печется о союзах с другими племенами абенаков, и появление Крещеного Великана, чья слава весьма велика, и о котором он говорил мне с большим интересом, конечно, привело бы его в восторг. Они бы поговорили о религии, покурили бы моего лучшего виргинского табаку, а я бы тем временем успел разрядить обстановку.

— Возьмите Матеконандо, моего будущего тестя, — предложил молодой гасконский барон. — Он тоже чрезвычайно красноречив, когда дело касается религии.

В этот момент Жером и Мишель принялись обсуждать участь своих пленников-англичан, захваченных в Брансуик — Фолсе, — с тех пор индейцы все никак не могли получить выкуп. Пора было наконец выяснить: уведут ли они англичан с собой или же добьются своего. Надо было обсудить этот вопрос, ибо до сих пор оба приятеля проявляли похвальное терпение.

— Эти дикари великолепны, не правда ли? — восхитился маркиз Виль д'Авре. Тем временем послали за юным Сэмюэлем Коруэном и двумя виновниками всех событий, захваченных, по словам индейцев, в плен, — за преподобным Пэтриджем и мисс Пиджон.

— Посмотрите на эту мускулатуру. Ни единой унции жира. При каждом их движении кожа блестит, словно золото. Но от них очень дурно пахнет. Какая жалость! Знаете ли вы, что они могут бежать быстрее лани? Я сам это видел в Булонском лесу, когда вместе с господином де Романи привез во Францию несколько экземпляров, дабы позабавить короля. Одному молодому ирокезу, Уттаке, устроили тогда испытание — он бежал за оленем, догнал и ухватил его за рога.

Король только диву давался. Уттаке стал теперь вождем Пяти племен и злейшим врагом Новой Франции. Стоило отправлять его в такое прекрасное путешествие! Подите поймите этих скотов!

— Я получила от него ожерелье вампум, — вставила Анжелика, очень гордая таким подарком вождя ирокезов.

— Ну вы, моя дорогая, способны на все, — резко прервал маркиз, принимаясь за тарелку со сладостями из орехов с сахаром. — Но, — заключил он, набив рот, — ирокезы — это чудовища, и Новая Франция только тогда вздохнет свободно, когда все они будут истреблены.

— О, как я об этом не подумал, — воскликнул он, перескакивая с пятого на десятое, — Пейрак, дорогой мой, если вы хотите произвести впечатление на вождя малеситов, возьмите с собой моего Александра. Вы слышали, что сейчас сказал брат Марк? Не премините воздать должное юному герою за его свершения.

— А все-таки это было свинство, — бесцеремонно гнул свое Большой Лес.

— Кабы дело шло о приливной волне на Малом Кодиаке, так еще было бы понятно, тут хоть какой-то толк есть. Ежели только себе там шею не сломишь, за час покроешь расстояние, какое обычным путем вверх по реке за день не пройдешь. А этот буйный водопад в устье реки Святого Иоанна…