Красавец для чудовища - Евгения Кретова Страница 31

– Давай, давай, стерва, шевелись. Мне некогда с тобой возиться, Илюша проснется, начнет кричать.

Она потянула Ингу в коридор, волоком. Инга едва успевала передвигать ногами, чтобы не дать петле затянуться.

– Оля, ты же проходила криминалистику на юрфаке, – отрывисто хрипела Инга, балансируя на одном колене, – на мне уже следы борьбы… и странгуляционную борозду ^[10]… ты не подделаешь. Криминалисты вычислят убийство.

Инга поняла – Ольга тянет ее в ванную. Там уже слышен плеск набранной воды. Ольга тяжело дышала, на красном от испарины лице выступили капельки пота, носогубный треугольник побледнел. Но она с упорством волокла жертву в ванную.

Инга выпрямила правую ногу, левой, свободной рукой вцепилась в косяк, не позволяя Ольге втянуть себя в ванную, дернулась всем корпусом вперед, надеясь вырвать скакалку из рук школьной подруги. В ушах пульсировала кровь. Только бы не оказаться в ванной, где вода и так мало места для маневра. Соседка от неожиданности поскользнулась, снесла локтем вазочку с мелочью и ключами. Склянка с грохотом повалилась на пол, монеты рассыпались.

Скакалка выскользнула из вспотевших рук Ольги. Инга, почувствовав это, подскочила, сбрасывая с шеи удавку. Судорожно закашлялась, до ломоты в гортани, до рвоты, бросилась к выходу.

Словно в замедленном кино, Инга видела, как Ольга размахнулась и, подняв с пола упавшую посудину, наотмашь ею ударила. Стена потемнела и завалилась на Ингу. Или это она, не удержав равновесие, с силой обрушилась на стену. Перед глазами рассыпались, как жуки-скарабеи, малиново-красные искры.

Стало темно и безразлично.

Где-то через толщу темноты прорывался голос Ольги.

– Живучая, скотина. Ирка и травила тебя. И к гадалке ходила, чтобы ты от Стаса моего отвяла. Но нет же. Все неймется тебе.

«Стас, Слава», – имена, названные Ириной и Ольгой, как жернова перебирались в голове, взорвавшись общим: Станислав! Господи, этого урода похотливого Станислав Звягинцев зовут. В голове, перекрывая страх, всплыла телеграмма, принесенная ошибочно в ее квартиру. И сразу за ним, как пощечина ее невнимательности, фамилия в расчетке «Ирина Владимировна Звягинцева». Это она спустя год стала Борисовой. А на девичья фамилия – Звягинцева, как у этого урода Стаса.

И это совершенно точно не совпадение.

Инга чувствовала, как на горле аккуратно и методично завязывается узел: Ольга по-хозяйски откинула ей волосы с лица, поправила петлю, передвинула ее к подбородку. Подхватив за подмышки, подтянула в ванную, прислонила к стене. Сознание прорывалось к Инге, стучало в виски барабанной дробью, взывала к чувству самосохранения, разрывалось тупой болью в легких, сорванной гортанью. Ольга совсем рядом: Инга чувствовала ее дыхание, торопливые шаги. Сквозь отекшие веки могла видеть лишь как мелькает ее тень. Рядом. Еще ближе. И чуть правее.

Инга, резко поджав к подбородку колени, тут же с силой распрямила их, лягнув Ольгу по щиколотке. Та взвыла, от неожиданности потеряла равновесие. С грохотом посыпались с полочки мази и шампуни, отвалилось и рассыпалось по кафельному полу небольшое, размером с пирожковую тарелку, зеркальце на горбатом кронштейне. Инга хватала то, что падало с полок, и бросала в Ольгу, отстреливаясь. Едва на грани сознания, выползла из ванной.

Запереть. Выиграть время. Позвать на помощь.

Там все еще открытая дверь на лестничную клетку. Там спасение.

Только сил совсем нет. Последствие асфиксии, мышцы не слушались, перед глазами разливалось сине-черным. Но Инга упорно ползла в коридор. Скользила по разлитым шампуням, ударялась об угол ванны, о стену. Слишком медленно. Слишком.

Удар под ребра. Трехэтажная брань.

Поздно. Не успела. В руках озверевшей Ольги снова мелькнула синевой скакалка, Инга почувствовала, как затягивается на горле петля, а перед глазами расцветает взгляд, испугавший ее минувшей ночью в страшном ночном кошмаре – черный от ненависти и злобы.

Сквозняк по полу. Движение где-то справа. Длинная тень. Обрывки фраз.

Уже утопая в липко-вонючем и приторно-сладком, Инга почувствовала, как ее подняли с пола. Как с горла сползла удавка. Дышать. Какое это наслаждение – дышать.

Темный как труба в преисподнюю тоннель. Она тонет в нем. Цепляется беспомощно за гладкие, скользкие стены. Ребристые. Острая аммиачная вонь, от которой слезятся глаза и свербит в носу.

И ныряет с головой в ледяное.

– Ааах, – вынырнула, ошалело оглядываясь по сторонам. Не понимая, что происходит. И где она находится. Жива ли? Или это иной мир. А вот этот парень перед ней со знакомым идеальным греческим профилем – это ангел?

Удар по щекам. Снова холодные брызги в лицо.

– Инка, ты меня слышишь? – горячая ладонь на плече. Кто-то трясет ее. Кажется, ангел совершенно не церемонится с ней. Разве им не положено быть нежнее? – Скорая уже в пути, слышишь? Сейчас, уже рядом, потерпи.

До Инги медленно доходило значение его слов. Откуда она его знает, этот голос и этот профиль? Но она ему благодарна, что он вернулся…