В объятиях нежного искусителя - Натали Андерсон Страница 31

Кэсси растерянно заморгала. Предложение? Какое предложение?

— Тебе ничего не останется, кроме как сказать «да». Но я не хочу манипулировать тобой. Ты должна совершенно точно понимать, во что ты ввязываешься.

— И во что же я ввязываюсь? — прошептала Кэсси.

— Сумасшествие! Все эти камеры, бесконечные сплетни. Я говорил, что никому не пожелаю пройти через это. Я видел, как моя мать боролась с этим. Я хотел защитить сестру от чересчур назойливого внимания. Я видел, как все эти женщины из высшего общества натягивают на себя маску и стараются быть теми, кем они не являются на самом деле. А я не хочу, чтобы ты менялась. Понимаю, что я эгоист. Но я хочу, чтобы ты была со мной, всегда, всю жизнь, пусть даже мое желание идет наперекор твоему.

— Ты до сих пор уверен, что тебе решать, чего я хочу? — поинтересовалась Кэсси. — Опять пытаешься все решать за меня?

— Прости, — сказал он, — если заставил тебя думать, что хочу скрывать наши отношения, будто стыжусь тебя. Я так сильно люблю тебя, что мне становится страшно. Я хочу, чтобы ты была только моей. Я хочу, чтобы ты любила меня так же сильно, как и я тебя.

— Ты меня совсем не знаешь, — пролепетала Кэсси.

— Я знаю, что ты достойна того, чтобы тебя любили всем сердцем. Но если ты думаешь, что я поторопился, значит, ты меня не любишь. Поэтому я и прошу тебя дать мне время. Я хочу, чтобы ты меня лучше узнала, заново научилась доверять мне.

Кэсси была в смятении, ей совсем не хотелось, чтобы Георгос думал, будто ей все равно.

— Мне тоже было страшно, потому что я сделала то, чего не должна была делать.

— И что же?

— Я влюбилась в короля, — наконец призналась она.

Георгос поцеловал ее со всей нежностью, на которую был способен.

— Видишь ли, в чем дело, — сказал он, оторвавшись от ее губ, и достал маленькую коробочку из кармана джинсов. — Королевские традиции диктуют, что невеста короля должна носить фамильные бриллианты. Это обручальное кольцо и ожерелье. Есть еще и королевская тиара, но она не поместилась в карман, — усмехнулся он.

Тысячи бриллиантов искрились на ладони Георгоса, переливаясь разноцветными огнями.

— Я не могу это принять… Ты не можешь… — запротестовала Кэсси.

— Я король, Кэсси, и я могу жениться, на ком захочу. А я хочу, чтобы именно ты стала моей женой, хотя мы оба знаем, что я тебя не заслуживаю, — уверенно сказал он и взял лицо Кэсси в свои ладони. — Бриллианты — это традиционный подарок короля своей избраннице, но я хочу подарить тебе что-то особенное, что выбрал специально для тебя, а не то, что я обязан дарить в силу устоявшихся традиций. Я надеюсь, что тебе понравится мой подарок. — Георгос извлек еще одну коробочку из другого кармана джинсов. Кэсси тихо ахнула, увидев изысканное кольцо с рубином на черном бархате. Алый камень горел, как пламя, в золотой оправе кольца.

— Тебе нравится? — осторожно спросил Георгос.

— Очень. — Кэсси смахнула слезу с щеки. — Оно прекрасно.

Георгос надел кольцо на ее палец.

— Это кольцо похоже на тебя: оно прекрасно снаружи, но у него внутри горит скрытый огонь, который не каждому дано увидеть.

Кэсси почувствовала, как волнуется Георгос, крепко сжимая ее пальцы.

— Традиции требуют, чтобы я подарил тебе фамильное кольцо с бриллиантом, но я надеюсь, ты примешь оба кольца. Потому что бриллиант — это традиция, которую я хочу соблюсти, а рубиновое кольцо — только для тебя, это будет лишь наша общая тайна. Я прошу тебя выйти за меня замуж. Ты нужна мне, как воздух, я хочу, чтобы ты была только моей, хочу защитить от всех бед этого жестокого мира.

— Сколько раз я должна повторить, что не нужно меня защищать? — спросила Кэсси.

— Я не могу не заботиться о тех, кого люблю, — развел руками Георгос, — не могу притворяться другим. Я лишь прошу, чтобы ты и верила мне. Я очень люблю тебя, и я готов всю жизнь доказывать тебе это.

Три месяца спустя состоялась пышная свадебная церемония, которую транслировали по телевидению и Интернету практически в каждом уголке мира. Свадьба короля Георгоса и Кассиани Маррон стала главным светским событием года, но не потому, что так было положено, а потому, что Георгос хотел сказать всему миру, как он счастлив и горд взять в жены самую прекрасную женщину на свете.