Единственная наследница - Звева Казати Модиньяни Страница 31

– Кто такой Арсен Лупен? – удивленно спросил Риччо.

– Герой многих романов. Благородный вор, – ответил Чезаре, – который, если где-нибудь и натыкался на книгу, то обязательно жадно проглатывал ее.

– Или вор, или благородный, – изрек Риччо с присущей ему рассудительностью.

– Перестань болтать, – оборвал его приятель. – Давай лучше еще раз прочитаем.

Репортер подавал это происшествие, стараясь не упустить ни единой детали. Он много распространялся о подробностях блестящего праздника, описывал гостей, их титулы, состояния и наряды и рассуждал о личности таинственного вора, который, конечно же, был редкий талант, настоящий мастер своего ремесла, соперник Арсена Лупена, вор-виртуоз. Согласно версии журналиста, этому благородному похитителю удалось выдать себя за своего в обществе людей, принадлежавших к сливкам ломбардской аристократии. Многие дамы остались под впечатлением магнетического взгляда незнакомого кавалера, появившегося на мгновение и тут же исчезнувшего. «Как бы то ни было, – писал репортер, – преступник досконально знал дворец и знал, чего хотел. В кабинете знатного хозяина, где было немало антиквариата и редкостей, он взял только две вещи, но зато самые ценные: «Отдых дамы», венецианскую картину XVIII века, приписываемую кисти самого Лонги, и золотую табакерку с эмалью, отделанную небольшими, но чистейшей воды алмазами, – творение знаменитого французского ювелира. Граф Спада приобрел этот шедевр французского мастера несколько лет назад на лондонском аукционе. Специалисты оценивают его примерно в шестьдесят тысяч лир».

– Да, Артист не зря согласился выложить за эту вещицу шесть тысяч, – почесал в затылке Риччо. – А может, надо было еще больше запросить?

– Мы запросили как раз столько, сколько надо. И даже если это меньше того, что он мог за нее дать, нельзя нарушать свое слово. В конце концов, мы в этом деле новички.

– Однако мы неплохо его обделали, – ухмыльнулся Риччо. На него произвело сильное впечатление, что его приняли за вора международного класса, он буквально лопался от гордости.

Весь день они проработали в прачечной, но к вечеру не чувствовали усталости, настолько вчерашняя удача окрылила их. Раза два Чезаре столкнулся с хозяйкой, всякий раз чувствуя, как ее взгляд обжигает его, но даже словом не перемолвился с ней. Он помнил конец их любовного свидания: «Все кончается здесь».

Была уже середина августа, прошло немало дней с того лучезарного июльского воскресенья, но вдова обратилась к нему только раз, когда выразила сочувствие в связи со смертью матери. Радость любви и горе сошлись для него на одном кратком промежутке времени; горе было еще свежо, но и любовное воспоминание не переставало его волновать.

– Пойдем в кафе? – предложил Риччо за воротами прачечной, позванивая монетами в кармане.

– Никаких кафе, – строго одернул его Чезаре. – Никакого мотовства, никаких трат, отличных от тех, что мы делали всегда. Оставь в кармане пятьдесят чентезимо, а остальное спрячь. Даже твоя мать не должна знать, что у нас столько денег.

– Но у меня только пятьсот лир за картину, – улыбнулся тот, соглашаясь. – Положу их в надежное место. Надо найти хороший тайник.

– И положи туда же половину денег за табакерку, когда Артист нам заплатит за нее.

– Идея была твоя. Помнишь, я даже не хотел ее брать. Нет, табакерка меня не касается.

Чезаре посмотрел на него прямым взглядом.

– Если однажды, – сказал он, – в нашем общем деле тебе придет в голову идея, я тоже приму половину, которую ты мне предложишь.

– Ты хочешь сказать, что у нас будут еще такого рода дела? А что, у нас уже есть опыт. – Статья в «Корриере» убедила Риччо в своей неуязвимости.

– Я говорил не о кражах, а об идеях, – охладил его пыл Чезаре. – Я пошел на это один раз, и меня это даже развлекло. Но я украл не мастерок у каменщика. И никогда больше не собираюсь красть. На этот раз у нас ловко все вышло, нам повезло. Но фортуна улыбается только раз.

Риччо покачал головой, заросшей густой шевелюрой.

– Тебя и вправду не поймешь, – обескураженно сказал он. – Сам же только что украл, а уже читаешь нравоучения. Может, ты и прав, – продолжал он, пожав плечами. – Но почему бы нам не повторить, если это так просто и интересно.

– Кто продолжает, тот рано или поздно отправляется на каторгу. У меня же другие планы. Я хочу стать богатым. Деньги для начала у нас есть. Возможно, богачи тоже крали, чтобы начать свое дело… Я пока не знаю, во что лучше вложить эти деньги, но скоро узнаю.

На губах у Риччо заиграла плутоватая ухмылка.

– Единственное, что я умею делать с деньгами, – сказал он, – это тратить их. В лучшем случае я смогу их спрятать под камень.

– Я научу тебя, как их использовать, – пообещал Чезаре. Он протянул руку. – Дай мне и твои пятьсот. Я их тебе сберегу в бараке.

Комическое выражение лица Риччо сменилось трагическим.

– Почему это я должен отдать их тебе? Я, конечно, тебе доверяю, но все же хотелось бы знать.

– Сейчас объясню. – Они уже были возле Порта Венеция, и на город спускался вечер. – Кражу обнаружили на рассвете. Когда ты вернешься в свой квартал Ветра, там будет полно полицейских, которые обшаривают дома, расспрашивают людей и задерживают всех подозрительных.

– Ты думаешь, что «благородные воры» обитают в квартале Ветра и на виа Ветраски? – Это было дельное замечание, но Чезаре и на него нашел ответ.

– Полицейские не читают газет, – сказал он. – Они просто оцепляют квартал, хватают и обыскивают всех подряд, а потом уж рассуждают. И поверь мне, у них больше здравого смысла, чем у журналистов. Давай сюда деньги, – дружески повторил он.

Они свернули в укромный уголок за бастионами, где их никто не мог видеть.

– Вот деньги, – сказал Риччо, протягивая ему сложенные вдвое кредитки.

– Можешь считать, что они у тебя в кармане, – успокоил его Чезаре, быстро пряча их в карман своих брюк.

– Вечером Артист ждет меня у себя дома к девяти. Он должен отдать мне деньги за табакерку, – напомнил Риччо.

– Сегодня вечером в те края не ходи. – Это был приказ.

– Как это, не ходи? – не понял приятель.

– Если тебя возьмут с этими деньгами, что ты расскажешь?

– Да, – пробормотал, почесывая свои густые кудри, Риччо. – Ты прав, черт возьми. Что же нам тогда делать?

– Ждать, пока шум утихнет. Когда все уляжется, тогда и пойдешь за деньгами.

– А если он потом не заплатит?

Чезаре посмотрел ему в лицо своими ясными глазами и улыбнулся, закусив нижнюю губу.

– Я уверен, что заплатит.

И он, Риччо, тоже был уверен в тот момент, что Артист заплатит. Потому что этот парень, так часто ставивший его в тупик, его лучший друг, умел брать свое. На том они и распрощались.