Темная страсть - Ларисса Айон Страница 31

Есть еще Рейт, который может действовать грубо и эффективно, а может поиграть со своей жертвой, как кот с мышью. С Руной он справится быстро, но станет ли пить ее кровь? Образ брата, припавшего к горлу Руны, возбуждающегося и выпивающего всю ее кровь до капли, пока она безвольно лежит в его руках, заставил Шейда вздрогнуть и привлечь Руну ближе. Черта с два позволит он Рейту тронуть ее хоть пальцем.

Эйдолон может сделать это с состраданием, ввести смертельную дозу какого-нибудь лекарства, делая вид, что берет кровь или еще что… но нет. Если Руна должна умереть, Шейд осмелится сделать это сам. Она этого заслуживает.

Руна пошевелилась, и он провел ладонью вверх-вниз но ее руке. Гладкая кожа, на которой, что странно, до сих пор не появились его знаки, покрылась мурашками под его ладонью. Почему же не появились знаки бондинга? Возможно ли, что он связан с ней… но она не связана с ним? Если так, не миновать ему беды. Ему требуется секс, как людям требуется вода. Чтобы жить. Секс у мужчины, связанного узами бондинга, может быть только с его женщиной. Если связь не взаимна, она может уйти и заниматься сексом с кем пожелает. Если же он не получит ее, то умрет.

Придется ему попытаться еще раз выполнить ее часть ритуала бондинга. Он не может позволить ей быть свободной, в то время как он привязан к ней.

— Руна?

— М-м?

Он зарылся носом ей в волосы, вдохнул естественный, земной аромат.

— Пошли помоемся.

Она не ответила и не пошевелилась, поэтому он расстегнул видоизменяющийся наручник и понес ее в душ. Мягко поставил на землю. Руна улыбнулась ему чуть-чуть ошеломленно, покачнувшись так сильно, что он испугался, что она упадет. Не думая, он заключил ее в объятия и прижал к себе. Когда струя воды ударила из двойной головки душа, торчащего из противоположной стены, она застонала, откинула назад голову, и ему показалось, будто ничего прекраснее он в жизни не видел.

Обнимая ее одной рукой, он стал лить жидкое мыло ей на плечи, покрывая ее жемчужным сиропом до тех пор, пока он не потек по ее изогнутой спине и между грудями. Осторожно и нежно моя ее, Шейд проклинал себя за то, что позволяет себе наслаждаться этим.

Она издала какой-то эротический звук — что-то между вздохом и стоном, — и он привлек ее к себе, гася своим телом ее оргазмические спазмы. Звуки, которые она издавала, ощущение ее скользкой влажной кожи… этого оказалось достаточно, чтобы он снова затвердел.

Черт, похоже, он в беде.

Не следовало ему приводить ее в душ. Надо было вымыться самому, а ей позволить самой позаботиться о себе. Она может, в этом он не сомневается.

Ее сила и стойкость восхищали его. Эта новая Руна грозила его миру, как ни одна женщина прежде. Даже если бы он не мог чувствовать ее физические и эмоциональные потребности и настроения, то обнаружил бы, что его влечет к ней. Под более сильной, более агрессивной личностью, которая проявилась в ней за последний год, таится мягкая женственность, добрый нрав и нежная душа, которые он, воспитанный женщиной именно с такими качествами, научился высоко ценить. Шейд всегда говорил себе, что заботился о сестрах и матери, но на самом деле все было наоборот.

Боги, ну почему Роуг не мог связать его с кем-то другим? Ни одна другая женщина так не трогала его сердце, как Руна. Ни одна другая не пробуждала в нем инстинкты защитника так, как она.

Ни у какой другой женщины не было ни малейшего шанса влюбить его в себя.

Руна все еще была слишком отзывчива на его прикосновения, когда Шейд споласкивал и вытирал ее, но когда уложил в постель, зевнула и пробормотала:

— Еда?

— Да, я принес поесть. И прошу прощения, что не появился ночью. Я был привязан в больнице. — Он вытянулся на одеяле рядом с ней. — В прямом смысле. Похоже, что когда ты укусила меня в подземелье Роуга, то передала мне свою ликантропию. Поэтому вчера вечером, когда я вышел из Портала, у меня вырос мех и клыки, и я чуть не сожрал половину персонала.

— Но… — кровь отхлынула от лица Руны, — ты же говорил, что невосприимчив к ней.

— При нормальных обстоятельствах — да. Эйдолон считает, что твоя способность превращаться пожеланию воздействовала на твою болезнь и таким образом…

— На твою сопротивляемость инфекции. — Она закрыла глаза и прислонилась спиной к обитому кожей изголовью. — Прости, Шейд. Мне так жаль.

Эмоции сдавили горло — сложная смесь удовольствия, что ей не все равно, вины, что из-за него она стала оборотнем, и злости, что вообще позволяет себе испытывать к ней какие-то чувства.

— Не стоит извиняться, — грубовато проговорил он. — Если б ты меня не укусила, я бы умер от той боли, которая меня терзала.

— И все же…

— Перестань! — рявкнул он. — Ешь давай и отдохни. Через пару часов мы отправляемся в больницу.

— Хорошо, мистер Ворчун. Мы вернемся сюда?

— Нам придется. — Он взвешивал ее реакцию, когда подался вперед и сказал с каким-то извращенным желанием вывести ее из себя: — Нам надо привязать себя.

И это будет интересно. Они либо разорвут друг друга на части, либо затрахают до потери сознания.

— Вместе? — Жареная картошка у нее в руке задрожала. — Чтобы мы могли прикасаться друг к другу?

Прикасаться, пробовать на вкус… Тело Шейда затвердело, когда сознание наполнилось образами ночи, проверенной вместе, в зверином обличье, когда один лишь животный инстинкт будет руководить ими. Даже сейчас его соображение требовало опрокинуть ее на спину и вдавить в матрас.

— Я почувствовал твое желание из Нью-Йорка, — выдавил он. — Обещаю, что больше мы не проведем ни одной ночи порознь, пока будем живы. Прошлой ночью я находился под действием сильного снотворного, но сегодня этого не будет и ничто не удержит меня от тебя.

Он повернулся так, чтобы не смотреть на нее и побороть соблазн снова овладеть ею.

* * *

Джем только что приняла душ, натянула свежие брюки от медицинского костюма и застегнула лифчик, когда дверь в общую раздевалку открылась.

— Ох, извини…

— Кайнан. — Она целый день тщетно пыталась застать его одного и теперь не собиралась терять эту возможность. — Эй, послушай, нам надо поговорить о вчерашнем дне…

Он вскинул руки, старательно не глядя на ее грудь. Он смотрел куда угодно, только не туда.

— Все в порядке.

Он отвернулся, но она схватила его за запястье.

— Нет. Подожди. Пожалуйста.

— Не о чем говорить. — Его и без того низкий голос сделался еще более низким и сиплым. — Отпусти. Я не люблю, когда до меня дотрагиваются.

— Я тебе не верю, — мягко проговорила она. — Тай рассказывала мне, как вы с Лори не могли оторваться друг от друга.

Кайнан напрягся, но жилка у него на запястье лихорадочно стучала под ее пальцами.