Роковое свидание - Сара Крейвен Страница 30

– Если ты пришла проститься – не было смысла. Я все сказал в записке, – жестко проговорил он.

– Да, ты прав, – ответила Селена. – Но я решила, что нужно прояснить некоторые вопросы. Потому что я не хочу, чтобы мы расстались вот так, тогда как еще есть вещи, которые нужно сказать.

– Ты хочешь, чтобы я извинился за сделку, которую предложил тебе? Очень хорошо. Предложение было позорным. Это ты хотела услышать?

– Нет. Хотя я злюсь на тебя за то, что ты предложил, я могу тебя понять, почти, учитывая, что тебе сказали. – Селена покачала головой. – Я не знала, что тетя так меня ненавидит.

– Ты хочешь сказать, что она соврала?

– Да, – сказала Селена. – Я не вернулась к ней, когда приехала в Англию. Может, я струсила, но мне не хотелось выслушивать ее победоносные упреки. Кроме того, я всегда хотела уехать оттуда. Я переехала в другой город, где меня никто не знал. Но однажды вечером, несколько месяцев спустя, ее знакомая из Эйлсфорда ужинала в ресторане, где я работала. Она сказала тете Норе, что видела меня, что я хорошо выгляжу и… набираю вес. Тетя пришла проверить, так ли это. Она сидела за столом в углу и наблюдала за мной весь вечер. Она дождалась, когда смена закончится, и у дверей сразу набросилась на меня. О, нет, не физически, – быстро добавила Селена, когда Алексис сделал шаг вперед, его лицо потемнело. – Она упрекала, кричала, называла меня шлюхой, говорила, что я и Милли – отвратительные маленькие шлюхи. Она кричала, что я опозорила ее, запятнала ее доброе имя; что она никогда не сможет пройти по Эйлсфорду с высоко поднятой головой. Она даже сказала, что пригрела змею.

– Думаю, с ней даже змее пришлось бы несладко, – прервал ее Алексис. – Продолжай.

– К нам подошел прохожий, спросил, все ли в порядке, предложил вызвать полицию. После этого она немного успокоилась. Спокойно и рационально начала мне объяснять, что беременность на ранних сроках можно прервать. Она предложила заплатить за операцию в частной клинике в Лондоне. Сказала, что я смогу вернуться в университет, получить диплом, преподавать, как и планировалось. Если честно, было лучше, когда она кричала, – содрогнувшись, добавила Селена. – Когда я сказала, что не буду делать аборт, она холодно предупредила меня, что у меня есть сутки, чтобы одуматься, или она заставит меня пожалеть. – Селена обхватила плечи руками. – Мисс Конвэй сказала, что отречется от меня; я и мой ублюдок умрем с голоду; она пригрозила изменить завещание и оставить нас с Милли без гроша.

– У нее был козырной туз, – тихо проговорил Алексис.

– Да, – вздохнула Селена. – Милли была в ярости, когда узнала об этом, и перестала общаться со мной. Очевидно, она думала, что я должна была согласиться на аборт. Но теперь она сама беременна, наверное, понимает.

– Но я не понимаю, – сказал Алексис. – Если у тебя был выбор, почему ты родила ребенка и отказалась от него?

– Все было не так, – с трудом проговорила Селена. – После родов у меня началась послеродовая депрессия. У меня был нервный срыв. Врачи и социальные работники понимали, что я не в состоянии позаботиться о себе, не говоря уже о ребенке. – Селена опустила глаза. – Наверное, они были правы. Я согласилась отдать его на воспитание в приемную семью, пока не встану на ноги, не найду достойную работу и смогу обеспечить ему нормальные условия. Тетя Нора не давала о себе знать, но она следила за мной и обо всем этом узнала. Когда ты явился на порог ее дома, она нашла идеальный способ отомстить.

– Боже мой, – тихо произнес Алексис. – Тебе, как и мне, не повезло с родственниками, Селена, любимая. – За Александром присматривают хорошие люди?

– Да, Талботы хорошие и добрые люди, – сказала Селена. – Они принципиальны в вопросах посещения, но любят Александра. Даже чересчур сильно. Им будет тяжело, когда я заберу его. Не так сильно, как мне, конечно. Им ни за что не понять, как тяжело мне было все это время. Я не видела, как он растет, как познает мир; я не видела его первой улыбки, первого зуба, первого шага.

Селена полезла в сумку и достала фотографию. – Все, что у меня было все это время, – его фотография.

Она передала ее Алексису.

– Я хочу, чтобы она была у тебя. Это одна из причин, почему я здесь.

Алексис посмотрел на фотографию.

– Ты заберешь его. Будешь сама воспитывать.

– Так и планировалось, – кивнула Селена. – Я просто должна была найти постоянную работу, которая теперь у меня есть, и приличное жилье. Над этим я пока работаю. Когда это случится, я предложу тебе сделку. Ты сможешь видеться с сыном. Он сможет приезжать к тебе, где бы ты ни жил. Мы будем вместе принимать решения о его образовании, благополучии, будущем. Ты сможешь быть его отцом.

Алексис долго молчал, затем он отвернулся и проговорил:

– Щедрое предложение, но мой ответ – нет.

Селена была потрясена до глубины души.

– Ты не хочешь познакомиться с ним, видеться с ним? Я-я не понимаю.

– Когда мы впервые встретились, я рассказал тебе, каково мне было, когда мои родители развелись. Я был словно между двух огней, проводил время с одним, потом с другим. Я помню, как моя мать плакала, когда машина приезжала за мной и нам приходилось прощаться. Позже я понял, что она всегда боялась, что однажды мой отец решит оставить меня, потребует единоличную опеку. Я поклялся тогда, что не допущу ничего подобного с моим ребенком или с его матерью.

– Но, Алексис, ты – не такой, как твой отец. Я знаю, что могу доверять тебе…

– Откуда ты знаешь? – Алексис повернулся к ней лицом и проговорил жестоко: – Ведь я поверил! Поверил безумной лжи о тебе, предложил тебе непристойную сделку. Боже, я не узнаю самого себя…

– Думаю, мы сможем оставить это позади, – дрожащим голосом проговорила Селена. – Начнем все сначала, ради Александра.

– Скажи мне кое-что, – прошептал Алексис.

Он подошел к ней, положил руки на плечи. Взглянул на нее испытующе:

– Почему ты отказались от аборта?

– Не знаю. Это казалось мне неправильным. Отпусти меня, пожалуйста.

– Нет, – сказал Алексис. – Скажи все, как есть. Или у нас не будет будущего.

Селене снова стало невыносимо больно.

– Так тебе нужна правда, господин Константинос?! – горько прокричала она. – Тогда вот тебе правда – к лучшему или худшему. К черту все! – Она сглотнула, слезы текли по ее лицу. – Потому что все, о чем я могла думать, – это то, что ребенок внутри меня – этот крошечный человечек, растущий во мне – частичка тебя! Все, что мне от тебя осталось. Я не могла избавиться от него. А когда он родился, я хотела умереть от несправедливости, что ты никогда не узнаешь о его рождении, – ее голос дрогнул, – никогда не возьмешь на руки.

Алексис обнял ее, притянул к себе.

– Не плачь, – прошептал он ей в волосы. – Моя любимая, моя дорогая девочка. Я с тобой, и я больше никогда тебя не отпущу.