О рыцарях и лжецах - Татьяна Веденская Страница 30

– О! «Одноклассники» – это, кстати, идея.

– Какая идея? Не нравишься ты мне, Фая. То телеграммы, то одноклассники.

– Анна, – пробормотала моя сестра, вбивая что-то в строку поиска. – Я давно должна была прогуглить эту историю, хорошенько прогуглить. И ты права, это действительно очень странно, что мать моего Апреля так хорошо осведомлена о ее жизни. Я думаю, найти это все будет легко. Найдем класс Апреля, найдем ее – эту Анну. Посмотрим, чем она занимается в наши дни. Может быть, она разжирела? Будем надеяться, потому что я в свое время видела одну ее фотографию и говорю тебе – она настолько красива, что хочется пойти и утопиться.

– Если он ее так любил, то лишний вес ничего не решит. Она была уверена, что Анна не позвонит. Мама-жираф была уверена.

– Да, Лизка, да. Значит – что?

– Что?

– Они общаются, вот что это значит. Так, я нашла номер их школы. И даже – знаешь что? Тут есть фотография их девятого класса. Ну, разве я не хакер? Так, где ты, любительница флоры, но не фауны.

Флора, но не фауна. Анна любила цветы и любила нашего Игоря Апреля. Они вместе разводили зимний сад в доме родителей Игоря. Потом Анна разлюбила их и бросила – обоих: и Игоря, и цветы. В один ужасный день Игорь Апрель получил от Анны короткую записку о том, что она встретила другого мужчину и уезжает к нему в Израиль. Уезжает к жениху, если быть точной.

Игорь полагал, что он был ее женихом.

После стольких лет она обошлась запиской. Цветы остались без оной. Каждый раз, когда Игорь поливал их, они напоминали ему о девушке с янтарными волосами, что оставила его с использованием записки. И все же он не выкинул их, не дал им засохнуть, он поливал их, растил, прореживал, а потом, когда Игорь Апрель принял решение уехать из Владивостока и начать новую жизнь в Москве, он забрал их с собой. Кто, скажите мне, в добром здравии и действуя добровольно, будет носиться с цветочными горшками, если только в сердце его не осталось надежды? И надежды на что?

– Зря я тебе сказала. Не стоит копаться в этой истории, ты можешь сделать только хуже.

– От правды никогда не становится хуже, – сказала Фаина.

– Я не уверена, – пробормотала я. – В последнее время я существенно пересмотрела свое отношение к правде.

– Ого! Ничего себе заявление. Впрочем, я очень рада, что взрослеешь, – присвистнула Фаина, не отрываясь от экрана. Это было выше моих сил. В конце концов, если она хочет быть деструктивной, кто я такая, чтобы ей мешать. Кто знает, может быть, именно это и привлекло в ней Игоря Апреля. А что, противоположности притягиваются. Может быть, ее здоровый скепсис ему нравится. И нездоровый – тоже.

– Это она? – спросила я, когда на экране возник класс Игоря Апреля. Кто-то переснял на телефон старую групповую фотографию – дети с серьезными, неулыбчивыми лицами, все в белых овалах, под которыми были приписаны их фамилии и имена. Я вспомнила, как Фаина бесилась, говорила, что природа – просто стерва: кому-то она дает все, а кому-то ничего. И говорила, что таких, как Анна, невозможно ни забыть, ни пережить. Расстаться – да, забыть – ни за что. И вот я разглядывала фотографию улыбающейся девочки в бежевом платье в цветочек. Девочка была сказочно хороша. Вот черт! Фая не преувеличивала. Анна улыбалась, как волшебная Алиса Селезнева из старого советского фильма. Анна была как «гостья из будущего». Мечта миллионов мальчишек, первая любовь Игоря Апреля, первая его взаимная любовь. Фотография выцвела, но мечтательная улыбка Анны осталась. Она «пробивала», даже несмотря на плохое качество старой съемки.

– Да, – пробормотала Фая и кивнула.

– Ну и ничего особенного, – пробормотала я, стараясь звучать искренне.

– Посмотри вот тут, – и Фая открыла другую фотографию. – Я нашла их вместе. Это они в институте.

– Н-да… – только и смогла сказать я. Да, неудивительно, что Анна была для Игоря незабываемой. На этой фотографии ей было лет восемнадцать, не больше. Высокая и стройная, Анна обладала тем редким типом фигуры, которую так любят дизайнеры. Стройная, гибкая, грациозный изгиб шеи.

– Может быть, и вправду, она пожирнела? – почти безнадежно предположила я. Фая громко хмыкнула.

– А посмотри на него! – сказала она. На фотографии Анна стояла рядом с восхитительно молодым Игорем. Оба – в белоснежных халатах, будущие врачи. Янтарные волосы волнами лежат по плечам. Та же улыбка «гостьи из будущего», но с какой-то новой, взрослой искрой. Игорь обнимает ее так, словно боится, что она ускользнет. Скоро так и случится, она уже наверняка изменяет ему, уже встретила своего будущего жениха из Израиля.

– Вот же стерва. Как так можно было обойтись! Запиской! – возмутилась я.

– Планета Венера, сияющий свет звезды в темной космической пустоте, – пробормотала Фая. – Она выглядит так, словно никогда в жизни никого не обидит. Какой обманчивой бывает внешность!

– Его мать уверена, что она никогда тебя не потревожит.

– Да-да, конечно. Интересно мне знать, почему, – эхом отозвалась Фая. Ее голос шелестел, как страницы книги. – А еще, знаешь, хотелось бы, чтоб Игорь любил меня достаточно, чтобы не бояться таких вот Анн. Но это – утопия. Мир слишком рационален, и он со мной, а она в Израиле, и получается, что Анна решила и его судьбу, и мою. А я только сижу и молюсь, чтобы она не написала ему через «Одноклассники». Какая жалкая роль.

– Так нельзя. У тебя тоже был Юрка Молчанов. У тебя тоже было прошлое. Посмотри, что с ней стало сейчас.

– Ничего я не хочу знать.

– Но ты посмотри, чего уж там. От тебя не убудет.

– Каждый раз, когда я смотрю на Анну или думаю о ней, даже просто вспоминаю о ее существовании, от меня убывает. Понемножку. По кусочку за раз. Я бы точно обошлась без этого.

– Ее полное имя – Анна Штерн, – влезла я. – Дай, я. На чьей странице ты эту фотографию нашла?

– Какая-то ее одноклассница, которая все старые фотки им оцифровала и выложила. Вообще беспечно – вот так в Интернет все бросать. Анна Штерн. Видишь, даже имени не могли ей нормального дать, – Фая явно меня не слушала. – Такое имя только на поэмы приписывать – посвящениями.

– Матерные, – подбросила я дров в топку. Фая рассмеялась. Зло. Я стучала по клавишам. Страницы Анны не было. Ни тут, ни на «Фейсбуке», ни «ВКонтакте» – нигде. Я перепроверила. Попробовала перекрестные ссылки – мало ли, какая у нее теперь была фамилия. Ничего. – Вот странно.

– Что странно?

– Не могу найти ее, ее нет в Интернете.

– Ничего ты не можешь без меня, – покачала головой Фая и отобрала клавиатуру. Мы потратили еще час, не меньше. Мы применили все наше умение и все Файкины знания, но к концу этого часа мы должны были признать – мы понятия не имеем, как ее найти. За исключением фотографии с первого курса и групповой фотографии класса, нигде никакого упоминания об Анне Штерн не было.