Терракотовые пески - Вайолет Уинспир Страница 30

— Значит… она плакала не оттого, что вы причинили ей боль?

— Наоборот.

— Конечно. — Голос Жанны смягчился. — Вы не могли быть грубым по отношению к столь очаровательной женщине.

— Нет. Это все равно что раздавить мотылька.

— Я… мне жаль, что я несправедливо судила вас, сеньор.

— Это все из-за моего лица, — загадочно сказал он.

«Да, — подумала Жанна. — Он хорош, как Люцифер. Но за этой дьявольской улыбкой иногда прячется такая доброта, что женщина плачет от радости». А она-то, наивная глупышка, решила, что слезы Рэчел вызваны его злыми словами.

— Я никогда не встречала никого похожего на вас, сеньор. Иногда кажется, что вы сознательно стараетесь казаться более жестоким, чем вы есть на самом деле.

— Вы испытываете облегчение оттого, что я не кусаюсь? — Он вдруг быстро поднес ее руку к своим губам.

— Пожалуйста… — Жанна попыталась выдернуть руку, но Рауль прижал ее ладонь к своим губам, и девушка почувствовала, что он улыбается.

— Вы говорите так храбро, а на самом деле вы боитесь меня до дрожи в коленках. Бедный ребенок! Вы бы предпочли общество серьезного сероглазого юнца, который говорил бы о чем угодно, только не о взаимоотношениях женщины и мужчины и не о любви?

— Я… я очень устала, — взмолилась Жанна. — Мы можем лечь спать?

— Конечно, — вкрадчиво произнес он. — Если хотите. — В его глазах играла усмешка.

— Дон Рауль! — Она вскочила, выдернув свою руку и испытывая желание бежать сломя голову — увы, рассчитывать на то, что за пальмами скрывается женское общежитие, не приходилось. — Вы… вы знаете, что я не привыкла оставаться наедине с мужчиной, и пользуетесь обстоятельствами.

Он подскочил, как пружина. Рауль нависал над Жанной, как гора, и сейчас она, как никогда, ощущала его непредсказуемость, его ярко выраженное мужское начало и ее собственную беспомощность. Нечестно с его стороны вести себя подобным образом лишь из-за того, что они тут совсем одни. Ведь на самом деле он хотел бы видеть на ее месте Рэчел!

— Вы не можете знать, что на самом деле означает «пользоваться обстоятельствами», — бросил он в сердцах. — Я что, приставал к вам? Дал понять, что хочу заняться с вами любовью? Да стоит мне только дотронуться до вашей руки, как вы тут же впадете в панику.

У нее запылали щеки. Получается, это она домогается его любви? Слишком поздно Жанна поняла, что, поведи она себя более неприступно, он ограничился бы поддразниваниями. А сейчас он смотрит на нее такими глазами, будто догадался, что его прикосновения вызывают у нее отнюдь не тревогу.

Сердце ее учащенно билось. Что он сейчас предпримет? Она не могла говорить… ее голос будет дрожать, слезы обиды и смущения покатятся по щекам. Нет ничего мучительнее, чем влюбиться в человека, от которого эти чувства надо скрывать… из-за того, что он любит прелестную женщину. А она — всего лишь наивная девчонка, которая его забавляет.

— Вы так хотите спать, что у вас глаза закрываются. — Рауль повернулся и пошел к машине, а она постаралась как-то взять себя в руки.

Он тем временем вынул из машины спальные мешки и принес их к костру.

Раскатив их, он расстегнул на них «молнии». Жанне страстно хотелось поскорее туда забраться: ветер становился все более холодным, и она дрожала.

— Идите сюда. Будем спать с этой стороны костра, деревья защитят нас от ветра.

Жанна старательно избегала его взгляда, подходя к мешку, на который ей указали. Она сняла его пиджак, туфли и скользнула внутрь, а Рауль застегнул его. Жанна чувствовала себя обезоруженной, но все еще настороженной.

— Благодарю, — пробормотала она.

— Скромница, значит. Вот как? — Он смотрел на ее волосы — пушистое золотое облако вокруг юного растерянного лица. — Вы боитесь, будто из-за моего кольца на вашем пальце я забуду, что мы лишь изображаем влюбленных?

— Это всего лишь спектакль, — кивнула Жанна, хотя ее сердце кричало другое.

— Вы правы. Это игра. — Губы его изогнулись в улыбке, но глаза остались серьезными. — Вы сегодня впервые спите под звездами?

— Да. Кажется, что они так близко… А мерцают так тепло, словно на тебя смотрит тысяча глаз.

— Глаза ангелов-хранителей?

Она улыбнулась:

— Может быть, сеньор.

— Значит, вы можете спать спокойно, хотя я совсем рядом — можно рукой дотронуться.

— Я рада… — Она прикусила губу. — Я хочу сказать, что меня пугала бы пустыня и шакалы, а с вами не так страшно.

— Шакалы не подходят близко к огню, а я всегда сплю очень чутко. Вы сейчас похожи на ребенка, даже ноги не достают до дна мешка, — улыбнулся Рауль, касаясь основания мешка.

— Не надо, — нервно засмеялась Жанна. — Я боюсь щекотки.

— До чего ж молода, — пробормотал он, — так много еще предстоит узнать. Вы напомнили мне, как я первый раз спал в пустыне и каким мне все представлялось. Мне было всего девять лет. До сих пор не могу забыть свои впечатления. Я понимаю вас, дорогая.

Жанна грустно улыбнулась. Нет, он не может понять ее до конца. Она ведь не девятилетний мальчик, а взрослая девушка, которая находится вдалеке от привычного для нее мира. Одна в пустыне, рядом с мужчиной, которого любит. Рауль, конечно, не догадывается, как бешено забилось сердце маленькой англичанки, когда он слегка коснулся ее лица, скользнув пальцами от щек к губам.

— Вы рады, что поехали? — спросил он.

— Не хотела бы пропустить такую поездку, сеньор.

— Завтра мы окажемся в Эль-Амаре. Тут-то и начнутся тяжкие испытания.

— Я… я до сих пор не уверена, стоит ли вам говорить принцессе правду.

— И как тогда мне объяснить ваш приезд?

— Не знаю…

— Я тоже. И коль скоро она ожидает, что я приеду с возлюбленной, то, наверно, так лучше все и представить. Я не хочу, чтобы она почувствовала разочарование. Согласно нашим обычаям, я должен быть уже женатым человеком с кучей ребятишек, которых бабушка бы баловала, Если принцесса увидит, что я дал себе труд найти девушку столь молоденькую и привлекательную, как Джойоса, но обладающую большим характером, она утешится.

— Я… я не получу удовольствия оттого, что буду притворяться влюбленной.

— Не думайте об этом как о притворстве.

— Но ведь так оно и есть!

— Значит, это облегчит вашу задачу. Вы просто дадите понять, что не хотите стать моей невестой.

Рауль поднялся на ноги. Темный бурнус придавал его облику какую-то театральность.

Подойдя к костру, он подбросил в него несколько веток, которые чудно пахли. Он казался невероятно большим на фоне огня, танцующего в снопе искр. Слова его жгли сердце Жанны до тех пор, пока девушка не заснула.