Лакомый кусочек - Лавиния Бертрам Страница 30

Тишину нарушил радостный вопль Мораг:

– Чудесно!

Вскоре все уже окружали жениха и невесту. Их целовали, поздравляли, желали счастья и взаимопонимания.

– А когда же свадьба? – поинтересовался кто-то.

– В воскресенье, – твердо ответил Раймонд. Розмари ахнула.

– Но до воскресенья остается всего три дня!

– Вот и отлично! – Он довольно потер руки.

– Что значит «отлично»? – возмутилась Мораг. – Как ты планируешь всего за три дня подготовиться к свадьбе?

– Не беспокойся, мама, я все улажу, – ответил Раймонд безапелляционным тоном.

Но на Мораг его категоричность не подействовала. Подойдя к сыну вплотную, она подбоченилась и негодующе покачала головой.

– За столь короткий срок ты не успеешь даже пригласить гостей. Что подумает твоя невеста? Что ты стыдишься показать ее людям!

Щеки Патриции вспыхнули.

Она прекрасно знала, что первоначальной причиной, побудившей Раймонда заговорить с ней о свадьбе, была жажда мести. Изменилось ли что-то в его душе за это время или нет? – трудно сказать. Но ей хотелось в это верить. Единственное, что было известно ей наверняка, так это то, что он сильно ее желал, к тому же любил детей, и его чувство к ним могло когда-нибудь перерасти в привязанность к ней самой или даже в любовь… По крайней мере, согласившись на брак с ним, она надеялась именно на это. О том, что он ее стесняется, даже не подумала. Сейчас же, осознав, что это не исключено, сильно испугалась.

Заметив состояние Патриции, Раймонд обнял ее за талию и привлек к себе.

– Только не волнуйся, умоляю тебя, – пробормотал он.

Она рассеянно кивнула, но неприятные мысли продолжали ее одолевать.

– Неужели тебе не хочется, чтобы твоя жена вспоминала о вашей свадьбе как о событии значительном и грандиозном, а не наспех организованном? – Мораг уставилась на сына немигающим взглядом.

Раймонд нетерпеливо хмыкнул.

– Мне хочется, чтобы Патриция как можно быстрее стала моей во всех смыслах этого слова, – выпалил он.

Бэзил хихикнул.

– Ты не подросток, а взрослый мужчина, сынок! – заявила Мораг с укором. – И несколько недель вполне в состоянии потерпеть.

Раймонд тяжело вздохнул.

– Хорошо, перенесем свадьбу на следующее воскресенье. Надеюсь, десяти дней нам хватит на все приготовления? Ждать дольше я не соглашусь ни за что на свете!

Мораг издала торжествующий вопль.

– Что ж, десять так десять! Думаю, этого будет вполне достаточно.

Она тут же повернулась к Розмари и о чем-то оживленно с ней заговорила.

Патриция почувствовала невероятное облегчение. Ее страхи рассеялись как предрассветный туман.

Последующие дни пронеслись для всех с невероятной быстротой.

Мораг не уставала твердить, что мужчины не имеют ни малейшего понятия о подготовке к свадьбе. Поэтому контролировала каждое действие Раймонда, так или иначе связанное с приготовлением к торжественному дню.

Вместе с Патрицией они объездили десятки магазинов, бутиков и салонов красоты, посетили выставку подвенечных нарядов, просмотрели несчетное количество журналов и рекламных проспектов.

Профессиональный организатор свадебных торжеств помог им выбрать торт – многоярусное сооружение из крема и нежнейшего суфле, увенчанное фигурками жениха и невесты, украшения для банкетного зала, холла и двора замка. Вместе с ним и известным эдинбургским поваром они составили меню, продумали сценарий праздника.

Патриция безумно уставала, предсвадебные хлопоты за несколько дней буквально измотали ее. С Раймондом они виделись теперь реже – только по вечерам, когда проводили непродолжительное время с детьми и укладывали их спать.

В эти дни он очень много работал, тем не менее, ни разу не остался на ночь в своей эдинбургской квартире.

Каждый день Патриция обнаруживала в этом человеке что-то новое и проникалась к нему все большим уважением.

Каким бы утомленным Раймонд ни возвращался из своего офиса, он непременно уделял внимание малышам. А к ней самой относился с трогательной заботой – постоянно спрашивал, как она себя чувствует, довольна ли ходом подготовки к свадьбе, не сильно ли устает…

Порой ей казалось, она выходит замуж не за жаждущего мести кузена покойного мужа, а за человека своей судьбы, по уши в нее влюбленного.

Когда до свадьбы оставалось всего три дня, она уже сгорала от нетерпения. Ей хотелось поторопить, обмануть время, чтобы мечта как можно скорее превратилась в реальность.

В долгожданное воскресенье Патриция проснулась в приподнятом настроении. Все в этот день казалось ей необычным: и солнечный свет, льющийся щедрым потоком сквозь окно в ее спальню, и вкус принесенных горничной кофе и булочек. Даже родные голоса Эндрю и Сью, зашедших к ней вместе с Мораг, звучали как-то по-особому.

Сквозь раскрытые двери из банкетного зала лилась дивная музыка. Приглашенные музыканты играли вдохновенно, вкладывая в игру всю свою душу.

Сьюзен нарядили в платье из парчи, ведь именно о таком она и мечтала, а Эндрю – в элегантный костюм, в котором он выглядел как настоящий маленький кавалер.

Платье Патриции очаровало бы любого. Из кремового шелка, с облегающим лифом-корсажем на шнуровке сзади, широкой пышной юбкой, небольшим шлейфом и кружевными рукавами, оно подошло бы даже для настоящей принцессы.

Голову невесты украсили романтическим венком, сплетенным из шелковых роз.

– Какая же ты красивая, мама! – вскрикнул Эндрю, увидев Патрицию в подвенечном наряде.

– Как будто вышла из сказки! – воскликнула Сьюзен, на время забыв о собственном новом платье.

Патриция еще раз взглянула на себя в зеркало. Потом закрыла глаза и молча помолилась, вспоминая о покойной маме, о больной бабушке.

Если бы они находились сейчас рядом со мной, подумала она с грустью, то плакали бы от радости…

– Пора, дорогая! – прозвучал из-за ее спины взволнованный голос Мораг.

Она отбросила печальные мысли, улыбнулась своему отражению, вышла из комнаты и направилась к месту венчания.

Церемония длилась недолго. Но Патриции она показалась бесконечной. Ей не терпелось услышать от священника, проводящего обряд, заветные слова и стать, наконец, женой любимого человека.

Когда священник объявил невесту и жениха мужем и женой, Раймонд поцеловал Патрицию так пламенно и продолжительно, что у нее закружилась голова.

– Теперь ты моя, – шепнул он ей на ухо.

Она кивнула.