Любовь государственной важности - Джанис Мейнард Страница 30

Но Алекс видел только ее обнаженное тело, скрывающееся под всей этой одеждой… ее красивые глаза, улыбающиеся ему.

Когда в приемную вошла медсестра, уровень тревожности в комнате повысился на несколько градусов. Женщина спокойно сказала что-то Рафаэлю III. Затем глава семьи Монторо посмотрел на Марию и поманил ее к себе пальцем.

Мария встала с озадаченным выражением на лице.

– Что случилось?

За это время Рафаэль постарел лет на десять, его лицо было серым от усталости и беспокойства.

– Моя тетя хотела бы поговорить с вами.

– Не понимаю. Почему я?

– Я не знаю. Но она очень слаба, и, если тетя хочет поговорить с вами, вы пойдете к ней.

Жесткий тон не допускал возражений. Мария запаниковала по-настоящему.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь пошел со мной.

– Я пойду, – вызвался Алекс.

Мария, испытав облегчение, благодарно взглянула на него.

Палата находилась всего в нескольких шагах. Медсестра остановила их на пороге, прежде чем впустить в комнату.

– Она немного взволнована. Но сказала, что это важно.

Алекс и Мария кивнули.

Когда они открыли дверь, Алекс понизил голос и шепнул на ухо Марии:

– Я буду здесь с тобой, но останусь вне зоны ее видимости. Не хочу расстраивать ее, если она хочет поговорить с тобой наедине.

У Марии задрожали губы.

– Это бессмысленно.

Он коснулся ее локтя.

– Просто иди.

Мария медленно подошла к кровати.

– Миссис Салазар. Я здесь. Это Мария.

Старуха была слишком слаба, чтобы поднять голову, но улыбнулась:

– Спасибо, что пришла, моя дорогая.

– Что я могу для вас сделать?

Кожа Изабеллы пожелтела, глаза ввалились. Но улыбка не утратила первозданной красоты.

– Я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Мой внучатый племянник собирается принять корону?

Мария бросила на Алекса быстрый взгляд, и он увидел, как она сглотнула.

– Ну, мэм, мне кажется, он еще в раздумьях.

– Ты ужинала с детьми. Со всеми, за исключением Хуана Карлоса. Это верно?

– Да.

Алекс едва сдержал улыбку при мысли о том, что Монторо именуются детьми, но ему хотелось услышать, что Изабелла скажет дальше.

Женщина была физически слаба, но ее грозный дух не изменился.

– Почему они так неохотно принимают свое право по рождению?

Мария закусила губу, протянула руку и чуть сжала ладонь Изабеллы.

– Вы должны знать, что они очень любят вас. И уважают ваше мнение и желания. Но вы просите их сделать невероятное. Они родились в этой стране. Они граждане США. Их бизнес-интересы, друзья, вся их жизнь здесь.

– Вот поэтому я хотела поговорить с тобой. – Глаза Изабеллы потускнели. – Я знала, что ты не станешь приукрашивать правду.

– Я не говорю, что они откажутся вернуть монархию. Честно говоря, я не знаю. Но чтобы все получилось… в плане личных отношений и политики, я убеждена, что Рафаэлю придется либо всей душой принять идею монархии, либо вовсе отказаться от этой затеи.

В комнате воцарилась тишина. Алекс нахмурился, про себя ругая Марию за такую откровенность с пациенткой, находящейся на пороге смерти.

Изабелла сжала руку Марии.

– Я понимаю, что ты говоришь. Наверное, я слишком размечталась. Это все мой буйный энтузиазм.

– Ваши чувства понятны. Вы родились в Алме. Вы там жили. И ваша жизнь была разорвана и перестроена по-новому. Все ценят ваш опыт. Если вас это утешит, каждый из них воспринимает данную ситуацию очень, очень серьезно. Не важно, совпадет ли решение с вашими ожиданиями и надеждами или нет, но я могу обещать вам одно… Рейф сделает все правильно. Он порядочный, вдумчивый и хорошо понимает, какой выбор ему предлагают сделать.

– Но сделать все правильно не означает обязательно принять трон. – Губы Изабеллы скривились в полуулыбке.

– Нет, мэм.

Алекс смотрел на мониторы, ожидая, что кровяное давление пожилой женщины взлетит вверх или резко упадет или изолиния и вовсе превратится в прямую. Мария только что уничтожила мечты Изабеллы.

Но произошло чудо. Ничего не изменилось. По крайней мере, не изменилось в худшую сторону. Изабелла потянулась дрожащей рукой и нашла кнопку, отвечающую за гидравлику. Отрегулировав наклон спинки кровати – Изабелла приняла положение полусидя, – она подняла руку Марии, поцеловала ее и отпустила.

– Ты можешь идти. Пожалуйста, попроси всех членов моей семьи зайти ко мне.

В холле Мария прислонилась к стене, ее лицо было бледным. Она посмотрела на Алекса:

– Не заставляй меня делать это снова.

– Никто не заставлял тебя идти туда.

– По-моему, выбора у меня не было, и ты это знаешь.

Они завернули за угол – все семейство Монторо с нетерпением ждало новостей. Мария поморщилась.

– Она хочет видеть вас всех.

Комната опустела, Алекс и Мария осталась наедине. Он уставился в пол, руки в карманах. После минутного размышления Алекс вытащил ключ от номера и протянул ей.

– Почему бы тебе не вернуться в отель? Я улажу здесь все один.

– Ты сердишься.

Он пожал плечами:

– Нет. Наверное, немного удивлен. Мария, я видел тебя с Габриэлем в саду. И я понимаю, почему ты колебалась, когда я предложил продолжить нашу связь.

Она вздрогнула от последнего слова, глаза расширились от тревоги.

– Я клянусь тебе, Алекс, между мной и Габриэлем ничего нет.

– Возможно, ты искренне веришь в это. Но я видел, как вы двое общались друг с другом, ваш язык тела. Мои личные чувства не в счет. Если Габриэль влюблен в тебя, то я, как глава делегации, и в интересах моей страны обязан отойти в сторону.

Мария вспыхнула:

– Значит, теперь ты используешь меня как средство национальной безопасности? Это обидно и просто ужасно.

– Не горячись. Мы оба можем посмотреть на это зрелым взглядом. Ты и я весело провели выходные. Но кризис в самом разгаре. Мне очевидно, что у тебя некая связь с Габриэлем – да и со всей семьей, если на то пошло. Они доверяют тебе. Поэтому мы используем это в наших интересах.

Мария посмотрела на него с нескрываемой болью:

– Как ты можешь быть таким холодным?

Алекс уставился на нее, лед в его душе заморозил все эмоции.

– Это моя работа, Мария. А у меня она стоит на первом месте. Так было всегда.