Все дело в платье - Татьяна Веденская Страница 30

– Решили поиграть? – спросил Степочка несколько грубее, чем было уместно. – Скучно стало жить?

– Даже не представляете насколько, – кивнул Николай, холодно улыбнувшись. – Одна моя знакомая столько рассказывала про эти ваши игры, что я просто не смог удержаться. Давно хотел попробовать. Только правил я не знаю, вы уж меня сориентируйте.

– Вас как зовут-то? – спросила Даша, и ее резко перебил Степочка:

– Николаем Николаевичем его зовут.

– Можно просто Николаем, – кивнул Гончаров.

– Николаевичем, – упрямо прибавил Степочка. – В вашем возрасте уже положено так.

– Вы считаете? – темные глаза Гончарова сузились, взгляд сфокусировался на Степе, мышцы лица напряглись. Маша гадала, как, какими неведомыми путями мог Гончаров узнать, где она, да еще так быстро. Ответ был очевиден. Юлечка. Сдала, помощница. Может, он ее пытал? Значит, решил все-таки отомстить своей Гусенице по полной программе. Интересно, а вдруг и весь их роман был не больше этой мести – с самого начала? От этой мысли ей стало холодно и неуютно и захотелось бежать.

– Я считаю, что это нечестно, вы же занимаетесь большим бизнесом, а это значит, умеете врать лучше любого из нас. Какие вам правила! Да вы вмиг нас всех обманете. Вы знаете, как зовут Николая Николаевича за глаза? – продолжал глумиться Степочка, видимо, решив отомстить за все Машины слезы, что пролились на его засаленный свитер. Дожди, почти цунами. И только все как-то стало нормализовываться…

– Дон Корлеоне, – пробормотала Маша, кивнув. – Никто не поверит вам, если вы скажете, что вы просто мирный горожанин.

– Что, если я и есть – мирный горожанин? – спросил Николай, фокусируясь на Машиных глазах, на ее полыхающем от волнения лице.

– Давайте играть, – возмутился ничего не понимающий Павлик. Даша достала колоду специальных карт, где вместо тузов были нарисованы кровожадные лица мафии, в качестве короля выступал так называемый комиссар, а дамой была проститутка. Первое желание Маши – уйти – отступило, и ей стало интересно, что же затеял Николай, ради чего столько труда, поиски, этот нежданный визит. Чего он хочет? Не сидеть в одиночестве, пока его свободолюбивая, неразборчивая в связях Гусеница слушает оперу?

– Давайте сыграем, – кивнула Даша, встречая взгляд Николая во всеоружии. Карты легли на стол, одна за другой, но Николай посмотрел на свою раньше всей остальной группы, и пришлось пересдавать.

– Но почему я не должен был этого делать? – удивился он.

– Потому что в этой игре все будут пытаться понять, кто вы на самом деле. И ваша первая реакция тоже важна, – терпеливо объяснил Павлик. – Потому что если вы – мафия, то это может отразиться на вашем лице.

– А, понятно, – кивнул Николай, и карты раздали снова. Маша сидела, положив ладонь на свою карту, а сердце билось так, словно она уже увидела ее, и там был «Крестный отец, босс мафии». Николай вел себя свободно, словно и в самом деле просто пришел поиграть. Он смеялся над шутками Павлика, заказал всем кофе с кексами, чем тут же очаровал официантку, которая терпеть не могла все эти «групповухи» за их многочасовое высасывание одной чашки кофе и распитие одной бутылки воды на троих. Николай привык «наводить мосты» с нужными людьми, умел находить нужные слова. В непринужденной манере он расспросил Павлика о том, что тот ожидает и прогнозирует в отношении котировок валют. Ведь как у журналиста, у него, определенно, есть какая-нибудь инсайдерская информация. Павлик расцвел и зарядил рассказывать про свое видение экономического положения России в текущий момент.

– Нет! Не разрешайте Павлику говорить! – взмолилась Соня. – Если вы не хотите, конечно, чтобы мирные горожане стали кончать с собой добровольно.

– А между прочим, – подала голос Маша, – если так, то тогда Дон Корлеоне, определенно, мафия. Кому еще это на руку? Только мафиози.

– Разумный аргумент! – согласился Степочка.

– Только если я заранее знал об эффекте, который качественная аналитика производит на жителей города, – и Николай поднял обе руки вверх, показывая, что он сдается. Павлик надулся, но обижался он не на Гончарова, а на остальных. Маша сидела, тихо наблюдая за происходящим. Ей выпала мирная карта, но в данный конкретный момент это волновало ее, как убегающего от урагана волнует цена на нефть. Она дождалась паузы в разговоре и вступила в бой. Поиграем?

– Мы еще никого не опросили, – сказала Маша. – Скажи, Паша, ты мирный?

– Я? – вытаращился Паша и закивал своей уже лысеющей головой. Дурацкие гены от рано полысевшего отца к лысеющему сыну. – Конечно, я мирный. Я же журналист, мы никогда не вступаем в конфликты, мы только наблюдаем. Наша работа – нести людям информацию.

– Да ты нас просто потряс! А главное, как ново, как свежо! – фыркнула Даша. – А ты, Маша, ты мирная?

– Я не очень мирная, – пробормотала Маша, склонив голову набок. – Я устала быть мирной и принимать все за чистую монету. Мы живем в слишком циничном мире, чтобы хоть кому-то верить.

– Она практически призналась! – воскликнула Катя, сверля Машу взглядом из-под своих огромных очков.

– Ни в чем я не призналась. Я не мафия, но это не значит, что я позволю играть собой ради чьего-нибудь удовольствия. И хотя мой мир старомоден, я лучше останусь в нем.

– Не мафия, конечно! – фыркнула Катя. – Я вот не мафия. А Машка прямо дрожит, когда ее спрашиваешь. Я знаю, как ты реагируешь, когда тебе нечего прятать. Ты спокойна, как удав.

– Ну, убейте меня, – пожала плечами Маша.

– Ага, не надо делать вид, что тебе все равно, потому что мы все тут не первый день замужем и знаем, что это – самая лучшая стратегия. Убейте меня – и вы пожалеете, что убили мирного.

– Думайте, что хотите, только мне действительно все равно. Я устала от игр, – и Маша посмотрела на Гончарова. – Предлагаю убить Дона Корлеоне.

– Что? – вытаращился на нее Николай с нехорошей улыбкой на лице. – Ты хочешь моей смерти?

– Я хочу, чтобы ты сказал правду. Ты же мафия, да? – спросила Маша без тени улыбки. Все за столом замолчали, давая Николаю возможность защитить себя, и только несколько человек понимали, что происходит за столом. По крайней мере, думали, что понимают. Николай помолчал несколько секунд, словно повторяя в голове уже заготовленный заранее монолог, а затем кивнул, встряхнув свои жесткие, упрямые волосы. Он потянулся вперед, поставил оба локтя на стол так, чтобы приблизиться к Маше насколько возможно, и склонил голову в ту же сторону, что была склонена и ее голова.

– Я не знаю, чем я заслужил твои подозрения. Честно, не знаю. Я никогда не имел отношения к мафии, хотя, возможно, ты могла слышать какие-то сплетни. Я не считал нужным пресекать сплетни, потому что, во-первых, это бесполезно, а во-вторых, некоторые из них играли мне на руку. К примеру, вот я прихрамываю. И многие думали, что это – пуля, эхо девяностых, бандитские разборки. А ты знаешь правду, да, Маша?