Талисман Карла Смелого - Жюльетта Бенцони Страница 30

– А меня, знаешь, что удивляет? Прочность памяти, какую хранят здесь о том, кого называли Великим герцогом Запада. Думаю, что причиной этому сказочные богатства, какие он оставил на берегу прекрасного озера. А ты что на это скажешь?

– Соглашусь, что богатство, но еще и обилие пролитой крови, и слепое упорство, с каким Карл стремился навстречу роковой судьбе. Будь у него немного больше мудрости и немного меньше гордости, он бы избежал ужасного конца.

– От своей матери, Изабеллы Португальской, он унаследовал saudade [18], что гнездится в душах принцев из дома Браганца.

Адальбер задумался, а потом спросил:

– А куда бежал Карл после разгрома под Грансоном?

– В Нозеруа, в замок-крепость верного Жана де Шалона, предка принцев Оранских, который был убит швейцарцами. Карл был его сюзереном, и Франш-Конте принадлежал тогда Бургундии. В Нозеруа он зализывал свои раны, находясь во власти тяжелой нервной депрессии. Утешала его только музыка. Однако гнев взял верх над депрессией. И он стал готовиться ко второй кампании, горя жаждой мести. Приказал снять все колокола в Бургундии, чтобы отлить новые пушки, бросил клич и собрал войска. Ненависть к швейцарцам была так велика и придала ему столько сил, что через три недели – представляешь, через три недели после разгрома под Грансоном! – он встал лагерем неподалеку от Лозанны, готовясь принять Иоланду Савойскую, которую считал своим другом и на помощь которой надеялся.

– Она была ему другом или любовницей?

– У него никогда не было любовниц. Три жены и одна-единственная любовь, его первая жена, обворожительная, но хрупкая и слабая Изабелла де Бурбон. Она умерла, подарив ему дочь Марию. Карл оплакивал ее всю свою жизнь. Вторую жену можно не считать, брак продлился всего несколько месяцев, и я уже забыл, как ее звали. А третья, Маргарита Йоркская, красивая, холодная и набожная, стала великолепной герцогиней Бургундской и достойной матерью для маленькой Марии.

– Единственная любовь? У сына Филиппа Доброго, который не пропускал ни одной юбки? Трудно поверить!

– Думаю, беспорядочная жизнь отца и сделала сына таким добродетельным. В общем, Иоланда Савойская была только другом. Вполне возможно, она любила Карла, однако не настолько, чтобы доверить ему свою армию. Может быть, и доверила бы, если бы он согласился отдать свою дочь Марию за ее сына. Но она видела собственными глазами, как в Лозанну приехали имперский протонотарий Гесслер и монсеньор Нанни, папский легат, и заключили договор о будущем браке между наследницей Бургундского герцогства и сыном императора, Максимилианом Австрийским. И тогда Иоланда отказала Карлу в военной помощи. Несколько недель спустя ее по дороге в Женеву похитили по приказу Карла и привезли в Франш-Конте. Карл собирался использовать ее как главный аргумент в переговорах...

– С кем?

– Со своим братом.

– Подожди, кого ты имеешь в виду?

– Людовика XI! Смертельного врага Карла, который на протяжении многих лет трудился, приближая его погибель, и, не трогаясь из своего замка в Турени, медленно, но верно подводил его к ледяному пруду возле Нанси, где его поджидала смерть. Слушай, а я-то и не думал, что на французской истории ты собаку съел!

– Я вполне прилично знаю французскую историю, не сомневайся! – обиженно вскинулся Адальбер. – Другое дело, что Карл Смелый никогда не вызывал у меня симпатии: агрессивный смутьян, богач, каких мало, и вдобавок хитрец, себе на уме.

– Он шекспировский персонаж, мечтал об империи...

– И владел несметным количеством драгоценностей, украшений и великолепных камней. Я понимаю, почему он тебе так нравится.

– Признаюсь, да, нравится. Но не обижусь, если ты мне скажешь, кто тебе дороже: Рамзес II или Тутанхамон?

– Нашел, с кем сравнивать! У них все основательно, солидно – чистое золото килограммами, а не сверкающие облачка, унесенные ветром истории. Но ты можешь успокоиться, вирус попал по назначению, ты меня заразил. Как только вернусь в Париж, займусь Карлом. Пойду в библиотеку и...

– Тебе не понадобятся никакие книги! Как только мы разыщем План-Крепен, она ответит на все твои вопросы. Уверен, что о последнем Великом герцоге Запада ей известно больше всех. Хочешь пари?

– Это ты хочешь пари. А План-Крепен... Она расскажет, если только... Напоминаю тебе, что нам пока еще ничего не известно, и все может пойти совсем не так, как нам хочется.

Альдо ничего не ответил. На едва слышную трещинку в голосе друга он откликнулся такой же болью. Боль и тревога были общими. И для тех, кто жил в Венеции, и для тех, кто обитал возле парка Монсо, жизнь станет скуднее, если из нее исчезнет Мари-Анжелин.

Под влиянием вспыхнувшего беспокойства Альдо нажал на акселератор. Автомобиль подпрыгнул, Адальбер стукнулся о ветровое стекло.

– Черт побери! Какая муха тебя укусила? Ты, похоже, забыл, что это моя машина!

– Ты еще не так меня тряс на своем "Амилькаре". Я сообразил, что нам нужно как можно скорее вернуться обратно. Видишь, вот-вот стемнеет.

Таможенный кордон, где никого не было, они миновали в один миг и четверть часа спустя затормозили возле жандармерии. Бригадир Мери, главный помощник Вердо, стоял в дверях, широко расставив ноги и заложив большие пальцы рук за ремень. Вид у него был необыкновенно воинственный.

– Куда вы исчезли? Патрон вас повсюду ищет!

– Mea culpa! [19]– признал Адальбер. – Я забыл ему сказать, что мы собираемся посетить Грансон. Есть новости?

– Да вроде бы.

Оба сразу же выскочили из машины и, бросив ее на произвол судьбы, ринулись к дверям, а потом по коридору в кабинет капитана. Капитан сидел за письменным столом по-королевски и величественно произнес:

– Ну, вот и вы, наконец! Где были?

– Проехались в Швейцарию. Скажите скорее, что известно? Где она?

– В монастыре.

– А у вас тут только один монастырь? – удивился Альдо.

– С какой стати она вдруг в монастыре? – удивился Адальбер.

– Отвечу сразу обоим, но по очереди. Да, у нас один монастырь, и очень красивый. Монастырь Благовещения. Вы вчера проходили мимо него и любовались часовней. Мадемуазель дю План-Крепен находится там совсем недавно. Не более часа.

– Как она туда попала?

– И где была до этого?

– Давайте по очереди, – взмолился Вердо. – Выслушайте, и все станет ясно: как только стемнело, человек, пожелавший остаться неизвестным, передал ее с рук на руки сестре-привратнице, сказав, что вы приедете за ней. Он назвал ваши имена – настоящие – и настоятельно просил, чтобы мадемуазель передали только вам, так как иначе она может оказаться в опасности. И уехал. Из монастыря позвонили нам. С тех пор мы вас ждем.