Запретный плод - Наташа Колесникова Страница 30

— Куда ехать, Петровна? — спросила Марина.

— Давай в центр, Мариша. Давно там не была.

Марина направила машину в сторону Большой Филевской, откуда можно было попасть на Кутузовский проспект, а с него — куда угодно в центр.

— Ну рассказывай, кто он, что он, — сказала Мария Петровна. — Ты мне не безразлична, сама знаешь…

— Тоже мне скажешь, Петровна! Прямо — педагог высшей степени, все выражения выбираешь. Скажи, что я тебе — как дочка или внучка, и я скажу — да, так оно и есть.

— Так оно и есть.

Марина вела машину, не зная, как начать разговор об Игоре. Несколько минут они ехали в полном молчании, а потом Марина спросила:

— Скажи, Петровна, а ты была счастлива со своим мужем?

— Да, — ни секунды не раздумывая, ответила Мария Петровна. — Он был ведущим инженером солидной оборонной фирмы. Мы почти тридцать лет прожили. Ругались, конечно, злились друг на друга, но… Знаешь, это мужики любят говорить, но я повторю без комплексов: убить готова была, но развестись — никогда. Потому что любила его и точно знала — он меня любит. Надежность в чувстве — это посильнее всяких там денег и благ. Что-то меня раздражало в его поведении, что-то бесило, но одно было неизменным — я узнала, что он мой мужчина и всегда будет со мной, что бы ни случилось. Так оно и вышло.

— Поэтому ты не стала искать себе новые варианты? — тихо спросила Марина.

— А их просто не было. И быть не могло. Второго такого я вряд ли найду, а другого мне просто не нужно. Зачем? Дети в порядке, внуков уже принесли, но мне теперь важно видеть тебя счастливой. Дочка, внучка, кто ты мне — не знаю, но родной человечек — это точно.

Марина оторвала правую руку от руля, обняла ее, чмокнула в щеку.

— Ты мне тоже родной человек, Петровна.

— Ну так давай, рассказывай, твоя очередь, Мариша.

— Он известный актер, заслуженный и все такое. Ты смотрела сериал «Месть убитого банкира»?

Мария Петровна кивнула.

— Так вот, он играл там главную роль.

— Симпатичный парень. И хорошо играл.

— Он готовит изумительно. Ну… такой парень — и готовит прямо супер, понимаешь?

— Что тут удивительного? Александр Дюма-отец готовил превосходно и даже написал поваренную книгу, которая интересна и сегодня.

— Про писателей ничего не знаю, а вот актеры… Да я не об этом, Петровна… Понимаешь, я осталась у него, я хотела его, хотела стать женщиной именно с ним, понимаешь?

— Не совсем.

— Петровна… Я провела восхитительную ночь, но женщиной так и не стала, понимаешь? Что это значит?

— Мариша, только одно — он любит тебя и ценит и, кроме того, уважает твоего отца.

— Ты понимаешь, да, Петровна? И как относишься к этому?

— Ох, девочка… В любви нет ничего запретного, если это нравится обоим, запомни. Нельзя принуждать, заставлять, но если нравится — все прекрасно. Абсолютно все, можешь не сомневаться.

Марина порывисто обняла Марию Петровну, снова чмокнула в щеку.

— Петровна, но отцу он явно не нравится. Дважды разведен, женщины ему на шею так и вешаются… Что делать?

— А ты сама как считаешь?

— Он хороший человек, я верю в это. Прежние жены были не то, что ему хотелось.

— А чего ему хотелось?

— Любви и семейного счастья, но не получалось.

— Веришь в него — и верь. И стой на своем. Дашь слабину, засомневаешься, он тоже засомневается, а потом пойдет по нарастающей. Тут, скажу тебе прямо, или пан, или пропал, как говорится. А я, чем могу, помогу.

— Спасибо, Петровна!

Машина выехала на Кутузовский проспект, помчалась в направлении Нового Арбата. А за ней, на расстоянии десяти метров, мчалась серая «десятка». Она следовала за «шкодой» от Малой Филевской, но Марина почти не смотрела в зеркало заднего вида, увлеченная разговором.

Игорь Муравьев ехал в джипе «мерседес» по московской улице. Она не была пустынной, хоть гаишники и перекрыли улицу с двух сторон, но встречные машины, стремительно вилявшие, дабы избежать столкновения с джипом, принадлежали «Мосфильму», в них за рулем сидели опытные водители, как и в джипе, и Муравьева звали совсем по-другому — Антоном.

Рядом с джипом ехала машина с операторами, скорость была небольшой, километров сорок в час, потом, при монтаже, ее можно будет увеличить.

Муравьев, он же Антон, сидел на переднем пассажирском сиденье с полевой рацией в руке, жестко говорил:

— Макс, на нас наехали. Улица Кораблева, бери людей, всех, кто есть, — и сюда. Немедленно!

Водитель яростно крутил баранку, а на заднем сиденье сидели плечистый парень с автоматом, телохранитель Антона, и еще один — оператор с камерой на плече.

— Антон, они наглеют! — крикнул телохранитель, выглядывая в окно.

За джипом ехал потрепанный временем «форд», из которого высунулся лысый боевик с автоматом. Гулкая очередь заставила Антона машинально пригнуть голову.

— Ответь, Саня! — крикнул он, доставая пистолет и передергивая затвор. — Васильич, жми!

— Стараюсь, босс, — мрачно ответил пожилой водитель.

Телохранитель высунулся, послал короткую очередь в сторону преследователей и снова дернулся в салон, спасаясь от шквала автоматного огня. Из «форда» высунулся еще один боевик — с гранатометом в руках.

— Прыгай, Антон, у них «Муха»! — крикнул телохранитель. — Прыгай, я прикрою, на хрен!

Муравьев распахнул дверцу, напряженно глядя назад, и прыгнул на влажный асфальт. Телохранитель Саня высунулся в окно задней дверцы и опорожнил рожок своего АКМ-С в сторону «форда». В это самое время боевик пальнул из гранатомета: джип главного героя с телохранителем и верным водителем взорвался. И тут же взорвался и загорелся «форд».

Упав на асфальт, Муравьев больно ударился правым плечом, но тут же вскочил, яростно сжимая кулаки, однако в этом не было необходимости. Камера с машины, которая следовала рядом, снимала горящий «форд», а оператор из джипа, остановившегося чуть впереди, снимал горящий джип. Обе изувеченные машины на самом деле были только остовами некогда сверкающих иномарок, но горели вполне правдоподобно.

К Муравьеву подбежали гримеры. По сценарию, при падении и взрыве машины он получил ранения, должен быть окровавленным, но смотреть яростно и жестоко, взглядом показывая, что пощады врагам ждать не стоит. Однако Селиванов, который с мегафоном в руке руководил съемками, остановил гримеров.

— Плохо, Игорь, — сказал он, подходя к Муравьеву. — Не убедительно. Я не узнаю тебя. Выражение лица, глаз… У тебя столько проблем: дома намечается кризис, фирма на грани банкротства, а тут еще и эти наглецы… А ты? Как будто в солдатики играешь.