Два месяца и три дня - Алиса Клевер Страница 30

– Прямо-таки ни за что? Почему, интересно? Боитесь остаться со мной наедине? Если так, уверяю вас, вы подвергаетесь не меньшему риску здесь, на берегу. Против меня никто вас не защитит, – разозлился он.

– Нет-нет, дело не в этом! Ну, это долгая история. Нелькин брат… то есть брат моей подруги, он меня в детстве решил научить плавать. Выбросил из лодки. Он сказал, что это такой метод. Называется «путем погружения». Я чуть не утонула, и теперь вот…

– Вы боитесь воды?

– Воды? Почему? Нет, я не боюсь воды… Душ, ванна – пожалуйста. Даже бассейн. Хотя с этим похуже. А вот озеро или море – другое дело. Ни за что, никогда. Но я могу сидеть на пирсе и болтать ногами.

– Это я и сам понял, – усмехнулся Максим. – Жаль! А я-то думал, заманю вас на мою яхту, раздену и буду держать там в плену – голой. Играть с вашим телом – наслаждение.

– Ах! – только и смогла вымолвить Арина. Максим сделал шаг ей навстречу, и Арина чуть не свалилась в воду, инстинктивно попытавшись отпрянуть. Но он только покачал головой и протянул ей руку.

– Пойдемте в дом. Там нам должны были оставить что-нибудь из еды. Это дом не мой, а одного моего друга. Он нам его… ну, как бы одолжил, пока мы в Берлине. Я всегда здесь останавливаюсь, если снимаю в Берлине.

– А что это за друг? – поинтересовалась Арина.

– Его зовут Ричард. Это брат одной моей хорошей приятельницы. Большую часть времени проводит в Лондоне, но этот дом достался ему от дедушки, так что он не хочет его продавать. Так и стоит без дела большую часть года.

– Очень любезно с его стороны пустить нас, – улыбнулась Арина.

– Не беспокойтесь, он получает достаточно любезностей в ответ. У наших семей есть интересы в смежных сферах бизнеса, – ответил Максим, помогая Арине подняться. Она на секунду пожалела, что они покидают причал. Это было так здорово, просто сидеть и разговаривать о его друзьях. Может быть, удалось бы узнать и еще что-нибудь. Когда имеешь дело с человеком, отгороженным от всех толстенной невидимой стеной – куполом, за который он никого не пускает, – важна каждая мелочь.

– Пойдемте, дорогая Белоснежка. Обещаю, вам понравится дом. Внутри он еще интереснее, чем снаружи, – пообещал он бархатным голосом. Арина вздрогнула, ощутив глубоко внутри знакомые сладкие волны. То, чем они занимались, было порочно, безнравственно – ужасало.

Она хотела бы, чтобы он делал это с ней снова и снова.

– Мне страшно, – призналась она, стоя на пороге дома, глядя ему в глаза. Что бы он ни делал с нею до этого, было не в счет. Сейчас она стоит на пороге чего-то несоизмеримо большего, и темные окна дома пугали ее. Там она останется с ним наедине, в его власти на сто процентов.

– Это правильно. Так и должно быть, – кивнул Максим, нажимая кодовое сочетание на датчике возле входа. Он крепко держал ее за руку, словно на всякий случай. Так крепко, что ей почти больно. Боится, что она снова сбежит? Но поздно, ведь они уже здесь, они заходят в просторную прихожую, и Арина слышит, как за ее спиной закрывается дверь.

Никуда она не убежит, разве что он сам прогонит ее от себя.

– Осторожнее, тут кругом понаставлено всякого дорогущего старья. Ричард помешан на этой рухляди, как и его дед. Он расстроится, если мы тут с вами пошуруем. А впрочем, наплевать.

– Мы взломали музей! – невольно восклицает Арина, оглядываясь вокруг. Стены выкрашены в нежный сливочный цвет, белоснежная лепнина обрамляет углы и края стен. Антикварная мебель на тонких ножках настолько изящна, что на нее страшно садиться, а картины на стенах – оригиналы, не иначе. На тонконогих столиках и тумбах – вазы со свежими цветами, старинные рамки со старинными же фотографиями.

– Что-то вроде того. Не хватает только экскурсовода, – смеется Максим и одним движением сбрасывает с ног сандалии – они разлетаются и остаются валяться на полу. На нем все еще нет футболки, но на это ему, кажется, наплевать. Взгляд Арины невольно фокусируется на его загорелой груди. Как странно, что он уже видел ее голой. Он видел даже, как она сходила с ума, испытывая оргазм от одного только прикосновения его пальцев, а она не видела ничего, кроме его груди. Нечестно.

– Что-нибудь выпьете? – Он насмешливо смотрит на Арину, застывшую посреди прихожей. На плече, чуть выше левого соска, Арина только сейчас это заметила, у него белеет длинный тонкий шрам.

– Что? – вздрагивает она, возвращаясь в реальность.

– Не знаю, предлагать ли вам вина. От него вы становитесь совершенно неуправляемой.

– Я… вы… – возмутилась было она.

– Ладно-ладно. Не слишком-то обижайтесь. Помните, что даже сейчас вы стоите тут в моей футболке.

– И чья это вина? – продолжала возмущаться Арина, следуя за Максимом по дому.

– Туше! – кивнул Максим и взял ее за руку.

Дом был потрясающий. За прихожей шла огромная гостиная с высоченными потолками, она была также обставлена в стиле германских кайзеров. Картины и свечи в канделябрах, роскошный черный рояль в углу. Особенно замечательно смотрелось остекление, главной задачей которого было – не загораживать поистине умопомрачительный вид за стенами дома. В темноте можно было увидеть белые контуры яхт, манящие огоньки вдалеке – другие дома. Она в Германии, в шикарном особняке какого-то миллионера. Тут мягкие ковры и самый красивый мужчина в мире предлагает ей вина. Но затем Максим включает свет, и сумеречная картина исчезает, в огромных окнах отражается комната, Арина и Максим, он с двумя бокалами и бутылкой вина в руках.

– Вы любите ростбиф? – спрашивает он, протягивая Арине бокал. – Он прекрасно сочетается с этим вином. А почему, кстати, вы не вегетарианка?

Вопрос застает Арину врасплох, и она тушуется, не зная, что ответить.

– Я имею в виду – вы же плакали над моим жирафом, и вы лечите животных от всяких там заболеваний, видите в этом смысл вашей жизни и призвание. Я прав? Было бы только логично…

– Не знаю. Я не задумывалась об этом. Наверное, я просто слабая, – бормочет Арина, мечтая провалиться сквозь землю.

– Вот уж извините, никак не поверю. Вы совсем не слабая. Если бы вы были слабой – вас бы не было здесь. Верно?

– Это другое, – смутилась она. – И я… я ведь знаю, что не могу изменить мир. И не спасу того жирафа. Я ничего не могу. Но это не значит, что мне не больно. Вы понимаете меня?

Максим застывает и молча рассматривает ее лицо, словно пытается разгадать его или хотя бы запомнить каждую его черточку. Его взгляд ненасытен и жаден, хотя Арина уверена на сто процентов, что он видел женщин куда красивее, чем она. Что она такое, в конце концов? Бледная и усталая, перепуганная донельзя, волосы растрепанные, в чужой футболке, висящей на ней мешком. Не самое сексуальное зрелище на свете, и все же достаточно соприкоснуться взглядом с этим огнем, чтобы понять, насколько сильно он ее жаждет.

– Как вы хотите, чтобы это было? – спрашивает он вдруг. Арина делает шаг назад и в недоумении смотрит на него.