Манящая тайна - Сара Маклейн Страница 30

— Уильям!.. — выдохнула она его имя. Его настоящее имя.

Он замер. Она тоже.

— Как ты меня назвала?

Мара нервно сглотнула.

— Я… — Она умолкла, словно лишилась дара речи.

Значит, Уильям… Никто не называл его так вот уже десять лет. Нет, дольше. Да и раньше мало кто называл его по имени, но ему всегда нравилось, если так его звали женщины — в этом была какая-то непринужденность, приближавшая их к нему, делавшая их более сговорчивыми.

— Скажи это еще раз. — Слова его прозвучали как приказ, которого невозможно было ослушаться.

— Уильям, — повторила она. В ее прекрасных глазах пылал огонь, а чувственные губы манили все сильнее.

О Боже, это уже происходило! И он должен ее вспомнить, должен! Но, увы, не мог. Потому что она позаботилась об этом. Она украла у него ту ночь.

Темпл резко отстранился от нее — словно она его обожгла. А может, так и было. Может, то, что он не в силах вспомнить ту ночь, и есть ее самое серьезное прегрешение. Ведь теперь-то он понимал, чего лишился.

Он стоял, чувствуя прилив крови при каждом своем движении. В голове помутилось, а досада и разочарование сделались еще острее.

Наконец, отвернувшись от Мары, он отошел от нее подальше и прошелся по комнате. Затем, повернувшись к ней, спросил:

— Что еще случилось в ту ночь?

Она молчала.

Черт побери, что же произошло?! Он ее раздел догола? Целовал во все запретные места? Она ответила взаимностью? Насладились ли они друг другом в ту ночь, до того, как он проснулся герцогом-убийцей и больше никогда не мог прикоснуться к женщине, не увидев в ее глазах страх? Или Мара просто использовала его?

Гнев охватил его как лихорадка, и он закричал:

— Я видел вас в нижнем белье, а дальше что?!

Мара по-прежнему молчала, а Темпл все сильнее злился. Злился и на нее, и на себя самого.

— Мара, так что же?..

И тут ему вспомнились ее слова.

«Я никогда не видела аристократа, достойного доверия», — кажется, так она сказала.

О Иисусе! Он сделал ей больно?!

Он не мог этого вспомнить, но если она была девственницей, то он, конечно, сделал ей больно. Наверняка не был достаточно осторожным.

Темпл запустил пальцы в волосы. Он никогда не был с девственницей, однако же…

А что, если… О Боже! Приют… Мальчики…

Что, если один из них — его сын?

Сердце его отчаянно колотилось. Нет, невозможно! Она бы не убежала. Да и не родила бы от него ребенка.

Или родила бы?

Мара совершенно хладнокровно привела в порядок лиф платья — будто они обсуждали погоду. Наверное, решила, что не стоит обижаться.

Темпл подошел к ней почти вплотную. Он с трудом подавил желание хорошенько ее встряхнуть.

— Вы задолжали мне правду, Мара.

В ее взгляде что-то промелькнуло. Казалось, она обдумывала его слова. Вероятно, взвешивала возможности, просчитывала варианты. А потом вдруг проговорила:

— Мы уже обсудили условия нашего соглашения, ваша светлость. Вы получаете свое возмездие, а я — деньги. Если хотите узнать правду, буду рада поговорить о цене.

Темпл невольно вздохнул. Он никогда не встречал таких женщин, как Мара. И будь он проклят, если не восхищался этой чертовщинкой в ней, хотя ему ужасно хотелось связать ее и допрашивать до тех пор, пока она не ответит.

— Похоже, вы все-таки неплохо знакомы с негодяями, — заметил Темпл.

— Вы удивитесь, узнав, что могут сделать с человеком двенадцать одиноких лет, — сказала она, глядя на него своими странными глазами, полными огня.

Они стояли почти вплотную друг к другу, и Темпл почувствовал, что начал немного понимать эту женщину. Возможно, потому, что в чем-то они были похожи; оба знали, что доверие — это не то, во что они верили.

— Я ничуть не удивлюсь, — ответил Темпл.

Она на шаг отступила.

— Значит, вы готовы обсудить дополнительные условия?

В какой-то миг он был готов согласиться. Он почти признал, что она победила. Ведь он страстно жаждал воспоминаний о той ночи. Хотел этого даже больше, чем восстановления своего доброго имени. Больше, чем возвращения титула.

Но Мара не могла вернуть его воспоминания, как не могла вернуть его потерянные годы. Все, что она могла, — это рассказать ему правду.

И он добьется этой правды.

Возле приюта стоял незнакомец.

Конечно, этого следовало ожидать с той самой минуты, как она вчера вечером вышла из дома Темпла и села в его карету, огромную, холодную и пустую без пего. Могла бы и догадаться, что он отправит кого-нибудь следить за ней после того, как она, отбросив осторожность, предложила рассказать ему правду о той ночи за дополнительную плату.

Да, конечно, Темпл будет за ней следить. Ведь теперь она представляла еще большую ценность, чем раньше. Потому что прошлое — это для них самый ценный товар и предмет торга.

Карета Темпла оставалась у тротуара, когда Мара вошла в дом; стояла и тогда, когда она поднималась по лестнице, а затем откидывала одеяло на кровати. Мара так и заснула — уже засыпая, видела, как качаются на ветру фонари экипажа, отбрасывавшие тени на потолок комнаты, нарушавшие неприкосновенность ее убежища.

Ночью пошел снег, припорошивший улицы в ознаменование первого дня декабря; а когда в сером свете зари Мара глянула в окно, то очень удивилась: карета уехала, следы от колес уже занесло снегом, но ее место занял рослый мужчина, кутавшийся в плотный шерстяной плащ. Шапку он низко надвинул на лоб, а из-под шапки смотрели пронзительные глаза.

«Он ведь там замерзнет до смерти», — подумала Мара. Она говорила себе, что ей не следует удивляться, поскольку этот незнакомец наверняка был послан Темплом для наблюдения за ней. Тот, конечно, не верил, что она останется в Лондоне и покорно примет наказание.

Умываясь, одеваясь и мысленно готовясь к сегодняшним урокам, Мара убеждала себя в том, что ей все равно, и клялась выкинуть Темпла из головы. И конечно же, забыть о его поцелуе.

И вообще про поцелуй она уже забыла.

Спускаясь из верхних комнат на нижний этаж, Мара старалась не думать о герцоге. В прихожей ее встретила Лидия со стопкой конвертов в руке и с выражением озабоченности на лице.

— У нас неприятности, — сообщила она.

— Я прогоню его, — отозвалась Мара, уже направившаяся к двери.

Лидия вздохнула.

— Уж не знаю, о чем ты подумала, но только это совсем другие неприятности.

Она кивнула на конверты, и сердце Мары болезненно сжалось. «Похоже, страж от Темпла — и в самом деле наименьшая из наших сегодняшних тревог», — подумала она.