Любовник из провинции. Наваждение - Ксения Васильева Страница 30

Нэля не собиралась довольствоваться подобным ответом и снова четко спросила: кто такая Леля?

Тут до Мити дошло это имя и повергло в необычайное веселье, - он залился хохотом и сквозь него произнес: ду-ура одна...

Нэля поняла, что сегодня она ничего не добьется, а дождется еще одной митиной любовной вылазки, и убежала в детскую.

А Митя еще долго хохотал.

Проснулся он рано. Еще было темно и он сначала не мог понять, почему так замерз, аж трясется. Но очень скоро понял, что лежит один - Нэли нет и лежит поверх одеяла, в полуспущенных джинсах, без рубашки и майки...

Вчерашнее стало просачиваться сквозь туман в мозгу, пока еще не все, но достаточно для того, чтобы Митя почувствовал себя мерзким, ничтожным, погибшим существом.

А когда выплыли на свет слова, которыми он вчера обкладывал Нэлю, то свет стал ему не мил и, сжавшись от гадливости к себе, он вспомнил и то, как назвал Елену Николаевну (склероза, к счастью,- или к несчастью? - у Мити не намечалось)...

Он сел, дрожа уже не только от холода, и тут же наткнулся на свое изображение в зеркале - оно располагалось напротив постели: там раскачивался зеленый хлипкий нечесанный подросток с отекшими узенькими глазенками. Вот так, с перепоя, выглядел их сосед по дому, там, в родном митином городе: без майки, в полуспущенных штанах, в носках без ботинок, вобравших всю пыль и грязь лестницы, с опухшей сивой физиономией . Последняя ступень падения. И он, Митя, находится на ней...

В голове взрывались электрические заряды, пуляя в глаза снопом искр, тошнота и дурнота разливались по всему телу, но не это было самым худшим, не это!.. Как он посмотрит в глаза Нэле? Как встретится со Спартаком?.. Нэлиным папой?.. О тетке он пока не думал.

Митя попытался встать, но его мотнуло на кровать и он уже не пытаясь подняться, тихо заплакал, хлюпая носом и шепча: Нэличка, Нэля, прости и приди ко мне...

И Нэля пришла.

Встала у притолоки, сложив на груди руки, сжав ротик узелком и буравя его черными сердитыми глазами. Он прошептал: Нэличка... прости меня... подбородок его задрожал, а глаза снова наполнились слезами. Нэля подошла к нему и он судорожно обхватив ее руками, прижался пылающим лицом к фартуку, пахнущему домашностью, - детством.

Но детство - детством, а Митя сквозь дурноту, почувствовал желание владеть Нэлей сейчас, сию минуту, и, ощущая себя уже вовсе подонком, все же задрал и фартук, и халатик и с удивившим его наслаждением вошел в нее, забыв о "приспособлениях", которыми пользовался.

И она забыла.

Когда Митя в порыве приподнял голову и глянул ей в лицо, боясь увидеть брезгливость или презрение, он увидел светящиеся восторгом глаза и свято обтянувшиеся блистающие скулы.

Ах, как же им было хорошо после всего того, что произошло вчера! Как будто они очистились любовью. Ни Митя не оправдывался, ни Нэля ничего не спросила.

Отношения Мити и Нэли установились окончательно - им бы позавидовала любая пара: размеренной упорядоченной жизни, теплым уравновешенным отношениям, благоустроенному быту.

Маленький Митенька подрос и Митя любил теперь ходить с ним на бульвары, "мужиковать", - так называл он прогулки с сыном. Теперь он гордился Митенькой и называл его солидно: Дмитрий, тогда как сын, интуитивно угадывая желание отца, называл его Митей...

В институте ждали первой летней практики, которая могла быть и заграничной, - у имеющих на то возможности.

У Мити они были, - в виде тестя, но сам он колебался, куда идти сейчас и что он станет делать после института. Как-то отошла вдаль формула насчет Министра Иностранных дел, и Митя решил, что практика ему нужна в издательстве, он же поэт, куда ни кинь!

И за ужином, в теплую минуту начал развивать свои мысли вслух. Тесть нахмурился, и сказал довольно повышенным тоном: ты, Дмитрий, не дури! У тебя языки - главное. Ты что, хочешь в издательстве младшим редактором сто лет бегать?

Митя вспылил, обидевшись на этот приказной тон, и ответил заносчиво, что будет тем, кем захочет, это его судьба, а не чья-нибудь.

Нэля не произнесла ни слова, тесть - тоже, и в полном молчании они закончили ужин.

А в их комнате, Нэля, узко сжав ротик, сказала, что Митя ведет себя недостойно, не как семейный взрослый человек, а как мальчишка.

Митя возразил, что именно мальчишка и не имеет своего собственного взгляда на свою судьбу.

- У тебя семья и сын, - продолжила Нэля, будто не услышав его, - и ты не мальчишка. Я не учусь, потому что ты этого хотел, - чтобы был дом, семья, дети. Изволь о нас думать. Папа - не вечный, а я привыкла жить нормально. Пока он что-то может, надо этим пользоваться. Я не намерена голодать и ходить в рванье, понял?

И возбудившись от своей небольшой речи, Нэля рассердилась на Митю, сидевшего с упрямым видом, который так и говорил, что Митя с ней не согласен.

- Если хочешь знать, - сообщила она, - то мне еще пришлось папу уговаривать. Он хотел вообще умыть руки. Он до сих пор сердит за твою противную тетку, - тут Нэля неожиданно для себя вспомнила свое недоумение, которое так и не разрешил Митя, - по поводу какой-то Лели, и сказала, кстати, он меня спрашивал (хотя этого не было), кто такая эта Леля?

Имя Лели стегануло Митю так неожиданно, что он вздрогнул и испугался. Испугался того, что нэлин папа запомнил это имя и, оказалось, спрашивал... Нэле же он постарался, как можно небрежнее ответить: это подружка тетки, такая же, как и она, пожилая. Тетка ее обожает, та, видите ли, дама с высоким вкусом и все ей должны смотреть в рот...

Все это он отбарабанил скоренько, Нэля ответом удовлетворилась, действительно, откуда у митиной тетки могут быть молодые приятельницы?..

Митя вдруг решил, что не станет спорить с папой, а творчеством можно заниматься хоть и ночью.

Он сказал Нэле примирительно: хорошо, Нэлек, не будем ссориться, не из-за чего.

Нэля удовлетворилась и этим заявлением.

Так совершилось одно, незаметное пока для глаз, уточнение митиной судьбы. А скоро последовало и другое.

Он пришел из института и увидел на столике в прихожей раскрытую телеграмму...

Почему-то почудилось, что телеграмма - ему. Так и было.

В ней сообщалось, что умерла бабушка.

Сухое, без слез, рыдание вырвалось из горла, - и Митя рванулся в ванную, облил голову холодной водой, - так страшен был этот плач без слез, разрывавший горло и голову.

После холодной воды рыдание это прекратилось и накатили холод и пустота. Никогда не будет у него бабушки, ни-ког-да.

Он вышел на кухню, так и не сняв плащ и сел у стола.

Нэля пришла с Митенькой с прогулки и застала его там, уставившегося пустым взглядом куда-то в окно.

Когда она вошла на кухню, Митя так же пусто посмотрел на нее и сказал: бабушка умерла.