Парижское приключение - Элизабет Эштон Страница 30

— Но… ведь наша помолвка не может длиться вечно, — возразила Рени. — Власти будут ждать, что мы в конце концов поженимся.

— Alors! [27]— Он пожал плечами и как-то загадочно посмотрел на псе. — Мы и поженимся. Брак — это пустая формальность, и его можно расторгнуть, как только он станет не нужен.

Сейчас Рени поняла все. Эта поездка была задумана для того, чтобы смягчить ее, — ту же самую тактику он использовал в Ла Боле, добиваясь ее согласия на работу. Расспросы о Барри — все это являлось лишь подготовкой почвы для задуманного им делового брака. Потеряв Туанет, он думает только о своем деле, а Рени по нелепой прихоти судьбы стала деталькой этого механизма, и, значит, он пойдет на все, чтобы оставить ее здесь, даже на женитьбу. Она задумчиво крутила на пальце кольцо, пытаясь Осмыслить это дикое предложение. Кольцо соскользнуло с пальца и упало в траву. Леон стремительно, как коршун, бросился к нему.

— Это не случайно?

— Нет… Оно просто соскользнуло.

— В таком случае, это был знак. — Он бросил его с обрыва в раскинувшийся под ними лес, и прощально блеснув на солнце, оно скрылось в верхушках деревьев. Рени без всякого сожаления проводила его взглядом.

— Оно ничего не значило, — призналась она.

— Выходит, ничто не мешает нашей сделке?

— Я не знаю, хочу ли я принять французское гражданство, — неуверенно сказала Рени.

Он рассмеялся.

— А почему бы нет? Ведь вы любите Париж? Многие женщины принимают гражданство своих мужей и не жалеют об этом.

— Потому что они любят друг друга, — резко возразила Рени.

— А это имеет значение?

— Еще какое. — Она вновь отвернулась от него: он не чувствовал ее боли. Если бы Леон любил ее, она бы не колеблясь осталась во Франции. Но тут ей в голову пришла другая мысль, и она посмотрела на него.

— А в салоне будут знать об этом?

— Не обязательно. В первую очередь нам нужно показать коллекцию, а на следующей неделе и потом у всех нас будет слишком много дел, чтобы думать еще о чем-то.

Рени облегченно вздохнула — ей предоставлялась отсрочка.

— Я скажу вам о своем решении, когда все закончится. Леона, похоже, это не удовлетворило.

— Это слишком долго… — начал было он.

— По контракту я нахожусь во Франции до завершения коллекции, — напомнила Рени. — И может так случиться, что вы в конце концов решите, что не стоит задерживать меня здесь.

Он что-то воскликнул и бросился к ней. На один какой-то безумный миг ей почудилось, что он хочет заключить ее в объятия, она попятилась и замерла, наткнувшись Спиной на огромный валун сзади. Тут же его лицо сделалось бесстрастным, он отошел от нее.

— Не нужно пугаться, — глухо проговорил он. — Я больше не потревожу вас… Никогда. — Он посмотрел на свои часы, а потом бросил взгляд в сторону заходящего солнца. — Tiens [28], уже поздно. Нам пора возвращаться.

В полном молчании Рени спускалась по крутой тропинке, по которой они совсем недавно так весело бежали наперегонки, позади нее шел Леон. Ее охватило смятение, когда она вновь задумалась о его сумасшедшем предложении, — безусловно, идея была абсолютно нелепой, но она хорошо знала, что Леон, какими бы абсурдными ни были его идеи, умел, если брался за что-то, довести дело до конца. И похоже, что он не сомневается в ее согласии, — вот он открывает для нее дверцу машины и говорит:

— Я должен купить вам другое кольцо взамен потерянного.

— Вы хотите сказать, взамен того, которое вы выбросили, — возмущенно возразила Рени. — А вы, кажется, нисколько не сомневаетесь в моем ответе.

— С вашей стороны было бы глупо отказаться от великолепного и счастливого будущего, — ответил он и захлопнул за ней дверцу.

Ей нечего было возразить ему. Если она потерпит неудачу и не сможет произвести того впечатления, какого от нее ждет Леон, все будет ясно, — потерпевшая крах Рени окажется по другую сторону Ла-Манша, и сердце ее будет разбито; и это, подумала Рени, самый вероятный исход.

В сгущающихся сумерках они ехали по Рю Насьональ, где аромат роз заглушал даже запах бензина. Последние отблески заходящего солнца умирали на остывающем пурпуре неба, и прямо над головой повис месяц. Леон ехал молча; нахмурившись, он гнал вперед мощную машину; время от времени Рени с опаской поглядывала на его неподвижный профиль. Этот человек по-прежнему оставался для нее загадкой.

Они вернулись в город, когда фланирующие толпы на улицах стали редеть, люди расходились по домам, только в ночных заведениях Монпарнаса и Монмартра продолжалось веселье. В ярком свете прожекторов над городом возвышался Сакрэ Кёр, — словно белый пароход, плывущий по морю огней. Город романтики! Город любви! Ах, в отчаянии подумала Рени, все было бы совсем иначе, если бы Леон любил ее, Рени Торнтон, а не свое воспоминание об Антуанетте в лице Рени, в ее волосах и фигуре.

Было уже очень поздно, когда они подъехали к пансиону.

— Надеюсь, мадам Дюбонне еще не заперла дверь, — сказала Рени, нарушив молчание, которое будто пропасть разделило их. — Все время, что я живу здесь, я всегда возвращалась домой рано.

— Тогда нам придется разбудить ее.

Но остановившись у пансиона, они увидели, что в нижнем этаже еще горит свет.

— Благодарю вас за чудесный вечер, monsieur, — чинно сказала Рени, выходя из машины.

Она встретила долгий взгляд его темных глаз — они были мрачными и вопрошающими, — и тут Леон вздохнул и отвернулся. Рени хорошо знала этот взгляд. «Он смотрит так, когда пытается разглядеть во мне Туанет», — решила она однажды. И тоже вздохнула.

— Alors, мы слегка отдохнули. Будущее потребует от нас полной отдачи, — бодро сказал он. — Вы должны хорошенько выспаться, Рени. Спокойной ночи.

На пороге ее встретила обеспокоенная мадам Дюбонне. Она чувствовала ответственность за эту красивую девушку, которая была на ее попечении. Но тут она увидела разворачивающийся на дороге кадиллак, и ее лицо прояснилось.

— А! Месье Себастьен! Он привез вас домой? Вы работаете так поздно для коллекции? Да? Он очень добрый к работникам, этот человек.

— Да, он очень добр, — согласилась Рени. — Спокойной ночи, мадам.

Ей хотелось поскорее добраться до своей комнаты и остаться одной. Она легла, но сон не шел к ней. Она вновь и вновь беспокойно возвращалась в мыслях к предложению Леона. Понимает ли он все сложности, которые обязательно возникнут, если она согласится с его планом? Может ли она вступить в брак с мужчиной, который не любит ее, хотя и нуждается в ней? Если он все еще видит в ней вторую Антуанетту, не разочаруется ли он в ней в конце концов? Конечно, он не ждет от нее любви и все это может его устраивать, но что же будет с ней? Для него это деловое соглашение, но она-то не найдет в этом счастья. Есть еще один путь — уехать и никогда больше не видеть его, но эта мысль была невыносимой: чем чаще она виделась с ним, тем сильнее прикипала к нему сердцем.