Цвет диких роз - Кэти Ранн Страница 30

Телефон зазвонил, когда он сидел за одиноким ужином, состоявшим из куриной лапши да сандвича с сыром и салатом. Джон сердито взглянул на аппарат, желая, чтобы тот умолк. Не потому, что хотел спокойно поесть, просто за последнее время он не чувствовал никакого стремления к общению. Возможно, это только бабушка, раздраженно сказал он себе.

Несколько дней назад Джон отвез ее на грузовике, набитом вещами, в Калгари, и она сказала, что сообщит по телефону, когда он сможет привезти оставшееся.

Ворча, он взял трубку и рявкнул:

— Да?

Ответом была тишина, и сердце у него вдруг застучало быстрее. Смеет ли он надеяться…

— Джон? — Задиристый голос бабушки рассеял его несбыточные мечты.

— Привет, бабуля.

— По-прежнему дуешься?

— Я не дуюсь.

— А мне по голосу кажется, что дуешься. Или злишься.

Бабушка никогда не умеет вовремя остановиться.

— Я не злюсь, я устал.

Последнее было правдой, устал он здорово. Несколько недель он работал в поле на уборке зерна, стараясь управиться до смены погоды. Снег в сентябре был делом обычным и отнюдь не неожиданным. Просто нежеланным.

— Конечно, ты занят, но когда у тебя выдастся свободный денек, не привезешь ли остатки моих вещей? Ты обещал, — вкрадчиво проворковала бабушка.

— Ты же знаешь, что привезу, — ответил Джон, чувствуя, что невольно смягчается. Он не мог долго обижаться на свою бабулю.

— Я тебе это возмещу.

— Тебе не надо этого делать, — улыбнулся он.

Наступило молчание. Джон услышал на том конце провода какие-то голоса, женский смех, и у него свело желудок. Смех был похож на смех Мэриголд.

— Это… — Он вовремя прикусил язык.

— Что ты сказал? — крикнула бабушка. — Плохо слышно. У нас тут собралась компания.

Джону безумно хотелось узнать, кто к ней пришел, но он скорее бы умер, чем признался в этом бабуле.

— Я приеду во вторник, хорошо?

— Хорошо, Джон. И… спасибо.

Он повесил трубку, долго смотрел на телефонный аппарат, затем вернулся к ужину, но аппетит у него пропал. А может, он вообще и не был голоден. Джон вылил остатки супа в раковину и выбросил недоеденный сандвич в помойное ведро.

На следующий день он решил поужинать в городе. Ему нужно купить продукты, да и мысль об ужине в одиночестве на пустой кухне вызывала у него отвращение.

Джон вошел в «Ройял» и помедлил в дверях, пока глаза не привыкли к темноте.

Заведение было заполнено лишь на треть, но, с другой стороны, он пришел сюда до обычного столпотворения, наступавшего в часы ужина. Джон пробрался между столиками, остановившись по пути, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми, и сел за стойку бара. Сняв кепку и пригладив волосы, он улыбнулся Ширли, приветливой, пухлой официантке, напоминавшей ему его мать — и внешностью, и темпераментом.

— Сию минутку, сейчас подойду, — сказала она, пробегая мимо с тарелками, наполненными едой.

Из усилителей долетала незатейливая музыка, и Джон принялся барабанить по стойке, пока читал список блюд, обозначенных на белой доске, висевшей на стене. Он замер и прекратил стук, когда узнал песню. Ее распевала Мэриголд в первое утро, когда он, войдя на кухню, обнаружил ее там. Он вспомнил, как вспыхнуло ее красивое лицо, как она смутилась и стояла, держа в одной руке деревянную ложку, а другой стягивая полы белого халатика. И ее тапочки в виде поросят!

Вспомнил, как они загоняли помперовских свиней. Мэриголд верхом на свиноматке, намертво вцепившаяся в нее. Этого зрелища он никогда не забудет.

— Пенни за твои мысли.

Джон поднял глаза и увидел прищуренные добрые глаза официантки.

— Что?

— Ты улыбался так, словно на ухо тебе нашептывал ангел.

— Улыбался? — переспросил Джон, чувствуя себя круглым дураком.

— Угу. — Ширли смотрела на него, приподняв брови и подбоченясь.

Он покраснел, а она широко улыбнулась.

Совсем растерявшись, Джон заказал первое из блюд, указанных на доске, благодарный Ширли за то, что она ушла и не стала развивать тему. Он повертел в руках кепку, разглядывая эмблему трактора, и сразу вспомнил, как Мэриголд вела трактор. Проклятие! Он когда-нибудь избавится от мыслей о ней?

Джон поерзал на табурете и оглядел кафе в надежде, что его мысли примут другое направление. Взгляд задержался на молодой паре, любезничавшей в кабинке в дальнем конце зала. Юноша, которому было не больше восемнадцати, обнимал за плечи девушку. Оба так молоды, так явно влюблены! У них с Фрэнсис было то же самое, они так же никого не замечали. И были счастливы. Какое-то время.

Она пройдет, эта юношеская любовь, У них с Фрэнсис прошла. Так же как пройдет и его странная поглощенность Мэриголд. Обычный результат долгого пребывания без женского общества. Результат одиночества. Джон отвернулся от тискающихся юнцов.

— Добрый вечер, — раздался за его спиной низкий голос.

Джон вздрогнул, словно его ткнули прутом для клеймения скота, повернулся и увидел констебля Стрэнга. Черт побери, этот полицейский все время застает его врасплох. Тут же вернулись воспоминания о Мэриголд. Кивнув в знак приветствия, Джон постарался отогнать надоедливые мысли.

День, когда он с ней познакомился. Танец. Драка с ковбоем. Топ с глубоким вырезом, шелковистая кожа ее обнаженных плеч.

Он сумеет противостоять этим сбивающим с толку воспоминаниям, он выкинет их из головы, Когда Фрэнсис его бросила, он так и поступил, нынешний случай ничем не отличается от того.

И все же отличается… хочет он себе признаться или нет.

— Э… что-то случилось? — поинтересовался Стрэнг.

Сообразив, что хмуро таращится на него, Джон покачал головой и отвернулся.

— Мисс Мэриголд уехала?

Джону захотелось вышибить из полицейского дух.

— Да, — буркнул он.

— Она еще приедет?

— Нет!

— И вы с ней не встречаетесь? — с надеждой в голосе спросил Джордж.

Джон злобно посмотрел на собеседника, который покраснел и отвел глаза. У Джона хватило совести устыдиться: он не имеет права бросаться на Джорджа только потому, что тот упомянул ее имя. Он не виноват, что она бросила Джона. Как не был виноват и в том, что Джон влюбился…

Чашка звякнула о блюдце, кофе выплеснулся на стойку, и Джон смотрел на растекавшуюся темную жидкость, не сознавая присутствия Джорджа, который приподнял локти, чтобы не испачкаться. Он чувствовал на себе его вопросительный взгляд, понимал, что должен что-то произнести, извиниться, пошутить, но замер, парализованный своими мыслями.