Вспышка на солнце - Линда Холл Страница 30

— Это была не только моя вина, — вспыхнула Оливия.

— Согласен. Заметь, я никогда не считал себя совершенством. Но если за что-то брался, то никогда не бросал этого, как только начинались трудности.

— Да, ты действуешь по другому: находишь козла отпущения и вешаешь на него свои неудачи, а удачи оставляешь себе, любимому.

Возникло напряженное молчание. Майкл нарушил его первым:

— Если по моей вине ты почувствовала себя так, словно я обвиняю тебя во всех грехах, то извини. Я, правда, сожалею о многом. Признаю, что наделал кучу ошибок и потерял терпение, вместо того, чтобы попытаться понять твою точку зрения. Добрую сотню вещей мне следовало бы сделать по-другому.

— Ты все еще коришь меня за потерю ребенка? ~ спросила она в лоб.

Он в отчаянии вскинул руки:

— Я знаю, что ты сделала это не намеренно.

— Но тебя это разозлило?

Нахмурившись, Майкл помешал ложкой кофе и произнес с очевидным усилием:

— Да. Я просто пришел в ярость оттого, что судьба заставила тебя принять столь жестокий удар. Что стоили все мои достижения в сравнении с тем, что в нужный момент я не сумел защитить свою жену от слепого рока, а главное — от самой себя. И постепенно все это ожесточило меня. — Он помолчал, продолжая затем более тихим голосом: — Мне стало казаться, что вслед за ребенком, я потеряю и тебя тоже.

— Но мне не угрожала никакая опасность, — стала убеждать его Оливия.

Она всегда была здоровой и сильной, поскольку выросла на ферме, привыкла рано вставать и заниматься куда более тяжелой физической работой, чем съемки фильма. Оливия посмеивалась над доводами Майкла, настаивая на том, что нет никаких причин менять стиль жизни из-за столь естественного состояния, как беременность. «Я буду одной из тех женщин, которые рожают в поле, а часом позже продолжают работать с ребенком на спине» — хвасталась она.

Но Оливия переоценила свои возможности. После четырех месяцев беременности последовал выкидыш.

Мать Майкла вздыхала:

— Тебе действительно не следовало продолжать работать, дорогая. Конечно, приятно тешить себя тем, что ты можешь заниматься карьерой и семьей одновременно, но когда женщина беременна, ей необходима забота мужа.

И Оливия, раздираемая горем и чувством вины, была уверена, что Майкл согласен с матерью. Тогда она с головой погрузилась в работу, пытаясь вырвать из памяти болезненные воспоминания. Майкл между тем становился все более молчаливым и замкнутым. И так продолжалось до тех пор, пока однажды вечером он не взорвался в неожиданном приступе ярости, продолжая обвинять Оливию:

— Ты поставила свой идиотский фильм на высшую ступеньку собственных ценностей. Он оказался дороже нашего брака и нашего ребенка. Я больше не в силах этого выносить! — закричал он.

— Но я не собираюсь бросать работу! — запротестовала Оливия, охваченная ужасом. — Что случилось, то случилось. Какой смысл теперь мне бросать карьеру? Пойми, это мое призвание, я этим живу, дышу. Мои фильмы — неотъемлемая часть меня самой.

Майкл тогда не понял ее. Не захотел понять.

— Рассказывать приятные, слащавые истории жизненно необходимо для нравственного совершенствования человечества? — поинтересовался он.

— Это не просто приятные истории, — защищалась Оливия. — Фильмы помогают людям не только отдыхать и развлекаться, но и призывают задуматься о собственной жизни. Я не мыслю так глобально, как ты, с оглядкой на все человечество. Для этого нужно быть гением и создавать шедевры. Но я и не хочу умалять того, чего достигла…

— Это к делу не относится, — перебил ее Майкл цинично.

— А я думаю, что очень даже относится. Ты и сам иногда работаешь сверхурочно.

— Я не вынашиваю ребенка! У меня по природе другие задачи.

— В общем, ты полагаешь, что из-за этого я должна распрощаться с карьерой?

— Во всяком случае, ты могла бы научиться думать о чем-нибудь еще, кроме своей драгоценной работы. У тебя никогда не было времени ни на детей, которые могли бы у нас родиться, ни на меня, ни на укрепление нашего брака!

Оливия устала уверять, что после съемок фильма у нее появится такая возможность.

— Доктора сказали, что нет никакой причины, по которой мы не могли бы больше иметь детей.

— Но я не готов рисковать еще одной твоей беременностью, — холодно возразил Майкл. — Мы сможем решиться на это только тогда, когда ты оставишь работу.

И все же Оливия поступила так, как считала нужным. После этого разговора она нашла себе квартиру, собрала вещи и объявила мужу, что между ними все кончено.

Первые несколько месяцев после расставания были самыми трудными. Оливии понадобилось долгих три года, чтобы доказать себе и другим, что она может жить без Майкла Битена. Ее новая жизнь в какой-то момент стала казаться ей самой вполне благополучной, если, конечно, забыть о том, что она заново училась смеяться и наслаждаться радостными мгновениями бытия, хотя и не так, как прежде, когда ее дни были наполнены с Майклом. Да и чувство вины все еще жило в потаенных уголках ее души.