Клуб настоящих мужчин - Бродер Эндрю Страница 30

— Ищешь способ рассказать Адаму о клубе? — поинтересовалась Марта.

— В данный момент я скорее обеспокоена, как не убить человека, не способного закончить свой труд. Он полностью поглощен работой. Нет времени ни на развлечения, ни на меня и уж тем более на домашние обязанности.

— Ну, в конце концов, он все же парень.

— Поэтому может себя так вести?

— Да нет, это просто констатация факта.

— Когда Адам переехал ко мне, то строил из себя терпимого, понимающего парня, который признает равноправие и готов поровну делить домашние обязанности. Именно на это я и рассчитывала.

— Дорогая, когда это за всю историю существования мужчины и женщины ты слышала о действительно справедливом распределении домашних обязанностей? — поинтересовалась Марта.

Люси пожала плечами.

— Мы всегда полагаем, что наш случай является исключением, но это бред. Мужчины устроены иначе, чем мы, — доверительно сообщила Марта.

Люси злорадно подумала, что, когда Купер заболеет и потребует заботы, словно маленький ребенок, Марта не будет так спокойно рассуждать о беспомощности мужчин.

— А тебе никогда не казалось странным, что именно у женщин не хватает времени посмотреть футбол или поиграть в какой-нибудь бездарной группе? Любая из известных мне женщин похожа на львицу. Если она не заботится о детенышах, то крадется по прерии и охотится на газелей. А в это время лев сидит дома и громко рычит, ожидая обеда.

— Люс, ты должна выбирать между мужественностью и привязанностью к домашнему очагу, — возразила Марта. — Я предлагаю предпочесть мужественность, ведь маловероятно, что Адам когда-нибудь станет выполнять свою долю домашней работы. А вот записав его в «Клуб настоящих мужчин», ты по крайней мере, можешь рассчитывать, что он научится приносить добычу.

Люси рассмеялась:

— А ты не считаешь, что нехорошо скрывать от него правду?

— Конечно, нехорошо, но и не совсем ужасно. Мы, католики, превосходно разбираемся в градации грехов. И могу тебе сказать, что этот вряд ли является смертным. Скорее, его можно назвать грехом во спасение. — Марта качнула вино в бокале и обеспокоенно спросила: — Ты точно не сердишься, что я увлеклась Купером?

— Понемногу привыкаю к этой мысли, — ответила Люси. — Что произошло после того, как я оставила вас наедине в музее?

— А Купер тебе не рассказал?

— Конечно, рассказал. Я просто хотела послушать твою версию.

Марту не пришлось долго упрашивать. Ее глаза загорелись при воспоминании о вечере в Гуггенхайме.

— Мы бродили, взявшись за руки, как влюбленные подростки. Но, не поверишь, прощаясь, он даже не предложил зайти ко мне.

«Так я и думала. Купер предпочел бы сначала пригласить Марту на ферму Тэкингтонов».

— По-моему, ты нашла в этом мужчине своего самца-ткача, — вслух произнесла она.

«Я нашла своего ткача», — мысленно повторила Марта и представила себе Купера, стоящего за забором фермы Тэкингтонов. На заднем плане виднелись сараи и силос, коровы и пастбища, а Купер манил ее к себе.

Люси провела большую часть ночи на зыбкой грани между сном и явью, бодрствованием и забытьём. Ей приснился странный воздушный ритуал ухаживания медоносной пчелы. Самец оставлял свои гениталии внутри пчеломатки, калеча себя, но создавая своеобразный пояс верности. Адам тихо похрапывал, Люси никак не могла заснуть. Она была взволнована, и мысли ее скакали с проблемы на проблему, реальную или воображаемую. Проблемы в исследовательской работе чередовались с замыслами вечеринок, спорами с матерью и планированием лекций. А остаток ночи она прикидывала, как сказать Адаму, что его уже внесли в список и теперь волей-неволей придется ехать в «Клуб настоящих мужчин».

Наконец наступило утро, а в полдень Люси сошла с поезда на Сто шестнадцатой улице и направилась к огромному зданию. В разгар бессонной ночи она решила убедить Адама, что он станет наставником, а не учеником на ферме Тэкингтонов. Так будет намного проще. Марта во многом права: это вовсе не означает, что она обманывает доверие любимого. К тому же, по плану Люси, Адам должен запомнить их совместный отдых на всю жизнь: романтичные прогулки, катание на лошадях, занятие любовью под звездами.

Люси шла по огромному лабиринту, так хорошо ей знакомому. Десять этажей кабинетов, лабораторий и библиотек; коридоры, наполненные суетливо копошащимися людьми; механизмы, которые трясутся, двигаются и крутятся, чтобы разделять, выращивать, сортировать содержимое огромных емкостей. Она прошла мимо специального морозильного бака, где обитали сотни образцов тканей и миллионы клеток. Потом на пару секунд задержалась у холодильника, чтобы положить коричневую сумку для ленча, наполненную любимыми деликатесами Адама, рядом с искусственно выводимым белком.

План Люси, позаимствованный у Павлова, заключался в том, чтобы подкреплять каждое упоминание о ферме Тэкингтонов чем-то приятным: теплое молоко прямо из-под коровы — кусочек яблока с сыром бри; сено — немного шампанского; поездка на тракторе — искренний и страстный поцелуй и тому подобное. Она надеялась, что Купер прав, говоря о мужчинах, желающих сделать приятное женщинам. Тогда Адам наверняка захочет сделать ей приятное, не задавая слишком много вопросов. И пикник в офисе, идея о котором пришла ей в голову перед самым рассветом, должен способствовать возникновению этого инстинктивного желания.

Кабинет, обставленный институтской мебелью, выглядел серым и унылым, если не считать висящей над столом старой доски с изображенным на ней огромным графиком. Его два года назад нарисовал голубым мелком Адам в тот самый день, когда впервые признался ей в любви. График иллюстрировал, как их любовь со временем становится крепче и сильнее. Непрерывно восходящая прямая линия. Поверх нее Люси красным маркером нарисовала свою собственную любовную теорию: взметнувшаяся вверх черта, затем пик отношений и долгий, постепенный спад.

— Я докажу, что ты ошибаешься, — пообещал Адам. И в то время она почти поверила, что он сможет это сделать.

Тогда Люси лишь умиляла его забывчивость и неловкость в общении. Она считала, что это доказывает, насколько он талантлив. А теперь ей хотелось, чтобы Адам записывал все дела в ежедневник и обращал больше внимания на события реальной жизни. Как было бы замечательно, начни он вести себя как самец любого другого вида животного мира, кроме человека. Стал гордым, как павлин, сильным, как бык, и трудолюбивым, как муравей. И пусть докажет, что он лучший мужчина и достоин ее любви.

Люси поставила в кружку несколько ромашек, расстелила плед на полу и попыталась настроиться на романтический лад. Но воспоминание об Адаме, который прошлым вечером читал книгу по экономике в полосатых длинных шортах, с нависшим над резинкой животом, и поношенных черных носках, не выходило из головы.

«Почему я выбрала именно Адама? — спросила себя девушка. — Почему не поэта, который так трогательно описывал свои чув ства ко мне? Не миллионера, готового потакать любому моему капризу? Или не кого-то из множества лысеющих мужчин, работающих в поте лица, потому что так нужно?»