Уведу родного мужа - Мария Ветрова Страница 30

Смело нырнув руками и головой в действительно пахнущую шоколадом полутьму и прошипев на прощание Фрэду, чтобы крепче держал меня за ноги, я скользнула вниз и… повисла в пустоте, не дотягиваясь до подоконника!..

— Ну? Ты что там застряла? Мне же тяжело! — услышала я хрип Фрэда. И сама захрипела, поскольку прилившая к голове кровь здорово изменила мой голос и, видимо, дикцию:

— Не достаю, держи! — взмолилась я, на что телохранитель ответил:

— Понял, отпускаю!!

И отпустил…

Несколько секунд я стояла на руках, удивительно удачно упав ладонями на подоконник, словно заправский акробат. Но только несколько секунд! Дура Танька забыла предупредить, что ее шпионка, помимо прочего, еще и любительница кактусов и выращивает эти гадкие растения на своем рабочем месте. Тот, который попался мне под нос при первой же попытке осторожно шевельнуться, был выращен на славу и немедленно вцепился в мою несчастную физиономию целым пучком иголок!..

Я взвизгнула, дернулась, руки соскользнули с подоконника, и мы с кактусом дружно грохнулись вниз… Если вы любопытствуете, что именно испытывает человек в тонкой юбке, со всего маху усевшийся на кактус, можете проверить это на себе!..

Сама не знаю, почему я не потеряла сознание от болевого шока. Возможно, потому, что интуитивно чувствовала: очень скоро у меня появится куда более веский повод для обморока… Но в тот момент мне даже хватило мужества подняться с пола, то есть с кактуса, и, всего лишь тихонечко подвывая, отпереть Фрэду окно — как и было запланировано.

Думаете, он остался доволен? В жизни не слышала более разъяренного крика, чем тот, который издавал Федор Степанович по поводу произведенного мной грохота и визга, когда влез наконец в «Пипсу». Хорошо ему было проделывать все бесшумно после того, как я ценой собственного здоровья организовала ему полный комфорт!

К сожалению, ссориться нам было абсолютно некогда. Хотя райончик этот и не являлся жилым, в основном здесь гнездились всевозможные конторы и склады, но кто знает? Вдруг чей-нибудь посторонний сторож проявит внеслужебное рвение по поводу произведенного мной шума? И мы не сговариваясь двинулись налево, к кабинету Вилькиного зама, чтобы затем взломать, как последние тати в нощи, дверь склада и проникнуть туда…

Уж не знаю, что именно собирался искать Фрэд, но только ломать двери нам не пришлось. Судя по тому, что они были широко распахнуты настежь, а на полу (в лунном свете это было прекрасно видно!) замовского кабинета валялись всевозможные обрывки бумаг и даже большая упаковочная коробка, искать там уже было нечего. Кто-то хорошо потрудился до нас…

Переглянувшись и совершенно не сговариваясь, мы одновременно ринулись вперед, к распахнутым дверям, сквозь густой шоколадный аромат… Наверное, теперь я долго не смогу, наподобие аллергичной секретарши, выносить не только шоколадный, но вообще любой сладкий запах… Не понимаю, каким образом мне удалось опередить Фрэда как раз на те полметра, которые и понадобились для того, чтобы из нас двоих я первой — именно я! — споткнулась о чье-то лежащее на дороге тело и со всего маху на него грохнулась!..

Фрэд был не прав: привыкнуть к таким вещам решительно невозможно. Другое дело, что когда ты в третий раз подряд оказываешься в объятиях мертвеца, то узнаешь, на что именно приземлилась, Мгновенно и без малейших сомнений. Но привыкнуть? Никогда!..

На этот раз я орала так, что в какой-то момент и сама оглохла от собственных рулад. И даже когда Фрэд заткнул мне рот сразу двумя ладонями, я продолжала, по его уверениям, орать носом, и совсем не намного тише… А когда ему удалось, не выпуская меня ни на секунду, одновременно добраться до выключателя и яркий свет залил шоколадный склад, я, как он позднее жаловался ментам, перешла на ультразвук, едва не разрушивший его драгоценный мозг.

На ультразвук я переключилась сразу, как только увидела воочию, а не на ощупь очередного найденного мной мертвеца. Абсолютно незнакомого мне мужчину с багровым лицом, выпученными глазами и прочими подробностями, характерными для удавленников… Добила меня, однако, совсем другая деталь. Набирая воздух в легкие для очередной рулады, я вдруг увидела, что в мертвой руке толстяка, в его скрюченных пальцах, крепко-накрепко зажата шоколадка «Пипса» в яркой, по-елочному нарядной обертке…

Увидев эту самую детсадовскую шоколадку, выглядевшую дико и нелепо в руке трупа и оттого особенно страшно, я наконец закатила глаза и с облегчением хлопнулась в обморок…