Наживка для фотографа - Нина Стожкова Страница 30

— Уф, — выдохнул Васька и под шумок махнул еще одну стопку. — Я же говорил, что тут большие люди замешаны. Ну, вы, наконец, тоже это поняли? Сынок члена совета директоров банка, Володька Маркин, блин. И сынок депутата в одном флаконе. Между прочим, папаша числится в ваших учредителях. А студент третьего курса ветеринарки и черный букмекер Володька — его наследничек. Вот такие дела, Германыч, человечище вы мой дорогой. А ваша Кузнецова разоблачать его вздумала. Ду-ра! Не та весовая категория. Да его папаша любого прокурора купит. А ее в асфальт закатает вместе с кроссовками и фотокамерами! Между прочим, я только что честно пытался ее предупредить, но эта дурочка из переулочка ничего не слушает. Видно, о славе папарацци мечтает. А того не хочет понять, что о ее же благе, как друг, пекусь. Все-таки учились вместе, в одних компаниях тусовались… Слава богу, хоть вы-то быстро в ситуацию въехали.

— Я вообще парень способный, — ехидно уточнил шеф.

— За тебя, Аргер! — И Васька недолго думая плеснул остатки коньяка в хрустальную стопку, украшенную двуглавым орлом, и выпил до дна.

Президент на портрете крякнул и недовольно поморщился.

Агнешка захлопнула крышку мобильника — такого крошечного, что он терялся даже в ее миниатюрных ручках, — и медленно потянула коктейль из запотевшего бокала. Она нежилась в шезлонге на солнышке, как кошка, запрокинув изящные загорелые руки за голову, поглядывала на бирюзовую гладь бассейна и лениво размышляла: «Все-таки Кшиштоф сегодня какой-то странный. Плоско шутил, куда-то торопился, раздражался… «Отдыхаю после бурного секса», — не мог придумать что-нибудь пооригинальнее. Хорошо хоть, что я здесь, а он со своими бесконечными творческими муками и депрессиями — там, в другом полушарии. Посвятить свою молодую жизнь психу, пусть даже очень талантливому, — ну нет, это слишком. Все-таки для жертвы я еще очень и очень неплохо выгляжу».

Агнешка и впрямь была из тех миниатюрных, как говорят, карманных женщин, которые легко пленяют сердца мужчин. Маленькие кисти, крошечные ступни с точеными пальчиками… Хрупкая шейка с красиво посаженной головкой. Рядом с такой Дюймовочкой любой замухрышка чувствовал себя настоящим гигантом и даже героем. Правда, ей самой всегда нравились большие и красивые самцы. Веселые и спокойные. Не такие, как ее щуплый и нервный Кшись. Удивительно, что он вообще когда-то смог покорить ее сердце!

«Ну, буду честной хотя бы наедине с собой, — думала Агнешка. — Я тогда была слишком молода, успешный столичный музыкант охотно подставил плечо маленькой растерянной девушке из провинциального городка…»

Агнешка потянулась в шезлонге так, что хрустнули косточки, а у ног заворочался, заворчал лучший друг — йоркширский терьер Мрожек. Дама грациозно поднялась и направилась к бассейну. Ее хрупкая загорелая фигурка была похожа на статуэтку из темного дерева, Агнешка кожей почувствовала на себе взгляды сразу нескольких мужчин: садовника, охранника и адвоката, которого пригласила позагорать на вилле вместе с женой.

С недавних пор ее день делился на две половины. В первой — поездки к нотариусам и адвокатам, разбирательства с наследством, во второй — сладкое ничегонеделание у бассейна. Поначалу она долго не верила своему счастью. Точнее — целых два месяца. После суматошной, многолюдной Варшавы, вечных проблем и безденежья — попасть в рай! Вот это подарок судьбы! Однако уже через три месяца Агнешка привыкла и к вечному теплу, и к океану за окном, и к собственной вилле, а через полгода отчаянно заскучала.

— Теперь понятно, почему отпуск дается всего на две недели! — жаловалась она Мрожеку, когда они коротали вдвоем вечера у телевизора. — Чтобы люди ждали его с нетерпением весь год. А теперь, когда вся жизнь — отпуск, так хочется каких-то необыкновенных событий. Понимаю, почему британских принцев вечно вылавливают где-нибудь в барах, в обществе каких-нибудь подвыпивших девиц. Они, как и я, устают быть хорошими! Вон Кшиштоф никогда не жалуется на скуку, ему вечно не хватает времени. Интересно, и зачем это он собрался ехать в Россию? Там сейчас и искусства-то нет, одна мафия, ее без конца по телевизору в новостях показывают. Да взять хотя бы пана… как там его, Дубчека? Нет, кажется, его зовут пан Березняк… Вот уж кто король мафиози! Скольких замочил, если верить ящику, а самому — хоть бы хны. Ни яд, ни пуля не берут. В общем, честно говоря, Кшиштоф мог бы выбрать маршрут побезопаснее. Например, в Японию можно попасть через Франкфурт-на-Майне… Нет, все это неспроста. Русские женщины очень красивы. То-то он говорил со мной сквозь зубы. Вообще-то ему следовало бы быть поласковее. Как-никак я все еще его жена. Давно ли Кшиштоф умилялся этими крошечными ступнями, целовал каждый пальчик на ногах. А теперь охотно мирится с тем, что его маленькая женушка одна, как Ума Турман в «Убить Билла», сражается за свои кровные денежки. Мог бы хоть из вежливости поинтересоваться, как мне живется на краю света, среди потомков ссыльных каторжников и кенгуру. Нет, он не должен был так быстро вешать трубку, тем более что за все телефонные разговоры теперь плачу я. И не только за разговоры…

«М-да, местные нотариусы и адвокаты — и впрямь потомственные бандиты, похлеще русской мафии», — неожиданно подумала Агнешка и кокетливо помахала адвокату, который, невзирая на присутствие жены, послал ей самый пылкий взгляд, на какой был способен.

Солнце нещадно припекало. Прервав размышления, миниатюрная хозяйка виллы нырнула с бортика бассейна в прохладную бирюзовую воду.

— Ну, ты все слышала, Кузнецова? — грозно спросил Ленку шеф, когда за Васькой закрылась дверь и она вновь оказалась у него в кабинете. — Что скажешь?

— Что Васька — журналист-оборотень! — выпалила Ленка. — Продался банде за крутые бабки.

Президент одобрительно посмотрел на нее с портрета.

— Ну, твой Головачев мне совсем не интересен. Пусть им милиция займется, если сможет доказать, что он бандит или пособник бандитов. Тут другой важней. Тот, кто только что звонил. Поняла? — с ходу наехал на Ленку Арнольд Германович.

— Поняла, не дура, — проворчала Ленка. — Наш главный спонсор, он же банкир, он же депутат и он же — поклонник прекрасного, точнее — балерин.

— Ну, это тебя не касается. А кто у него сын, ты, надеюсь, тоже усекла?

— А то! Володька Маркин, черный букмекер.

— И что я теперь сделаю, догадываешься?

— Побоитесь ставить съемку в номер.

— Правильно. А что еще я сделаю?

— Ума не приложу, — вздохнула Ленка и на всякий случай взглянула на президента. Ей показалось, что тот тоже пожал плечами.

— Вот потому я главный редактор, а ты, Кузнецова, рядовой корреспондент, — назидательно сказал Арнольд Германович, косясь на портрет президента. — Дальше своего объектива ничего не видишь. А я скажу тебе так: дуй, Кузнецова, пулей в свою бульварную газетенку, где якобы тайно подхалтуриваешь, и тащи туда свою съемку. Но, главное, никому об этом не докладывай и по пути не попадайся. А я пока позвоню их главному и объясню, что к чему.

— И что к чему? — спросила Ленка, удивляясь все больше.