Нежные признания - Элизабет Торнтон Страница 30

Размышления Фэйт были резко прерваны, когда лакей в ливрее, больше похожий на кузнеца, открыл дверь. Его синий сюртук облепил гору мускулов, твердых, как валуны. Он был ненамного старше Джеймса.

— А, Бутчер, — обратился к нему Джеймс, — будь добр, скажи тете, что я здесь.

Лакей просиял:

— Заходите, заходите. Рад видеть вас снова, сэр! Я думал, вы знаете: ваша тетушка в прошлый четверг уехала навестить друзей в Хенли, ну а в пятницу прибыла ваша семья.

— Моя семья? — переспросил Джеймс, и Фэйт заметила, что его улыбка несколько увяла.

Дворецкий кивнул:

— Они в столовой. Я…

— Джеймс? Это ты? — Дверь в столовую широко открылась, и в холл вышел мужчина, которому было далеко за пятьдесят. Он опирался на трость, и, хотя в его темных волосах начала появляться седина, Фэйт отметила, что он был почти копией Джеймса.

— Папа! — сказал Джеймс. — Я думал, ты в Шотландии.

Они пожали друг другу руки, но девушке показалось, что их приветствию не хватало теплоты.

Из столовой вышла моложавая женщина лет сорока пяти, в чьей приветливой улыбке чувствовалась тревога, за ней — темноволосая девочка лет одиннадцати-двенадцати, и, наконец, парень, не старше восемнадцати-девятнадцати лет. Он был очень привлекательным и держался так, словно знал это.

Джеймс взял Фэйт за руку и пропустил вперед.

— Фэйт, — обратился он к ней, — познакомься с моей семьей. — Повернувшись к родным с натянутой улыбкой, он продолжил: — Это мисс Фэйт Макбрайд.

Приветственная часть еще не закончилась, как красивый молодой человек сделал шаг вперед.

— Фэйт Макбрайд? — ухмыляясь, спросил он. — Сбежавшая Макбрайд? Та самая девушка, которая оставила тебя у алтаря, братишка? Ну что ж, это будет интересный семейный сбор. А я-то думал, что будет скукотища!

— Родерик! — строго прервал его отец. — Прекрати!

Фэйт поприветствовала каждого улыбкой и легким наклоном головы. Женщина с тревожными глазами была, очевидно, Маргарет Барнет — мачеха Джеймса. Красивый молодой человек, Родерик, — его сводный брат, и одиннадцатилетняя девочка, Гарриет, — сводная сестра.

У Джеймса была семья. Эта мысль пронеслась в ее голове как срикошетившая пуля. Она знала, что у него был отец и разрушенный замок возле Абердина. Знала, что его мать умерла, когда ему было двенадцать лет. Нельзя сказать, что он не упоминал о своей семье, но, насколько она помнила, он при этом имел в виду своих двоюродных братьев. У Джеймса была семья. Когда-то она была помолвлена с этим человеком. Она поехала в Шотландию и встретилась с женщиной, на которой он впоследствии женился. Никто не упоминал при ней о мачехе и младших брате и сестре.

Голос Джеймса оторвал ее от этих мыслей.

— Никогда не бывает скучно, когда ты рядом, Родди, Что на этот раз? Карточный долг? Проблемы с женщиной? Или тебя снова выгнали из Сент-Эндрюсского университета?

— Все сразу, — беспечно ответил тот. — Не можем же мы все быть похожими на тебя, Джейми, ведь нам приходится пахать.

Маргарет Барнет нервно рассмеялась. Не обращая внимания на эту сцену, она взяла Фэйт за свободную руку — ту, которая не сжимала мертвой хваткой дневник Мадлен.

— Вы голодны? Вы ужинали? Давайте я попрошу Бутчера принести вам что-нибудь поесть.

Фэйт сразу понравилась эта женщина. Она не была изысканной и элегантной, как большинство представительниц ее класса. Она казалась почти жалкой, и Фэйт было непонятно, то ли это из-за того, что ее не интересовала одежда, то ли ее муж строго контролировал расходы.

Голос Джеймса предупредил ответ Фэйт.

— Произошло кое-что ужасное, — сказал он и поведал своей семье историю, которую уже рассказывал начальнику станции в Челбурне, о том, как на Фэйт напали бандиты, когда она выехала от леди Коудрей, и как он совершенно случайно оказался по делам в том районе и сумел освободить ее. Он ни разу не упомянул о дневнике.

Когда он закончил свой рассказ, мистер Барнет похлопал сына по плечу:

— Все хорошо, что хорошо заканчивается, парень.

Родерик издал громкий смешок, на который никто не обратил внимания.

Джеймс продолжил:

— Как вы можете себе представить, Фэйт, то есть мисс Макбрайд, не хочет возвращаться домой, пока не поймают напавших на нее. Я дал полиции этот адрес в надежде, что тетя Мария приютит нас. У меня дома хаос. Кроме того, негоже девушке останавливаться в доме холостяка. Если бы я знал, что вы заняли дом, я бы сразу отвез Фэйт в отель.

Вмешалась Маргарет:

— Отель? Я бы ни за что не позволила мисс Макбрайд остановиться в отеле. Здесь полно места. Я попрошу служанку приготовить комнаты для вас двоих.

— Не нужно, — сказал Джеймс. — Отель вполне подойдет.

Фэйт заметила, как поморщилась Маргарет, и поспешила сгладить ситуацию. Бросив на Джеймса обжигающий взгляд, она сказала:

— Джеймс просто имеет в виду, что мы не хотим причинять вам неудобства.

— Ах, да какие неудобства?! Мы бы очень хотели, чтобы вы остались. Правда, Колин?

Отец Джеймса кивнул.

— Это даже не обсуждается, — ответил он и пошел поговорить с дворецким.

Джеймс посмотрел на Фэйт, затем, более выразительно, на сверток, который она сжимала. Девушка поняла, что он хочет как можно скорее начать расшифровывать дневник, а не общаться с семьей.

Немое послание, которое она отправила ему в ответ, гласило, что они займутся дневником, когда она будет готова, и ни секундой раньше.

Мило улыбнувшись Маргарет, Фэйт сказала:

— Я должна была сесть на поезд до Брайтона, но Джеймс и слышать не захотел об этом. Проблема в том, что чемодан со всей моей одеждой уже уехал туда. Что касается еды, я умираю с голоду. Чай с бутербродом вполне подойдет, спасибо.

Улыбка вернулась на лицо Маргарет.

— Ты понял, Бутчер? Мы будем в гостиной.

— Я понял, мадам. Чай с бутербродами — в гостиную, служанку — наверх, подготовить две комнаты: одну для мисс Макбрайд, вторую для мистера Джеймса.

Маргарет перевела тревожный взгляд с Джеймса на Фэйт, словно ожидала, что они извинятся и уедут. Когда этого не произошло, она с облегчением выдохнула и провела их до лестницы.

Фэйт удалось лишь мимолетно взглянуть на дом. Сейчас она с интересом смотрела по сторонам. Он был похож на другие дома района Мэйфер, построенные в григорианском стиле, с прекрасными пропорциями и широкими лестницами, но не был обставлен по последней моде. Картины на стенах были далеко не сентиментальными, изображая кровавые сцены из битв прошлых времен.

Отец Джеймса объяснял их, пока они поднимались по лестнице.

— Стерлингский мост [8], — показал он, словно Фэйт могла оценить важность этого сооружения. Голос мужчины изменился, стал мягче, когда он показал на другую картину. — Каллоден [9], — нараспев произнес он. — Этого никогда не должно было произойти.