Жажда сердца - Люси Дейн Страница 30

Похоже на коллекцию, мрачно подумала Лина, И на душе у нее стало паршиво.

Потом она потратила некоторое время на размышления о своем отношении к Алексу. Он был мужчина, один из многих, кого после неудачного замужества Лина привыкла игнорировать. А тут вдруг размякла. Спрашивается почему? Что такого в этом Алексе Нортоне, кроме, разумеется, очевидной внешней привлекательности? В остальном он такой же человек, как и другие.

Неужели на меня до сих пор действует вся эта чушь — широкие плечи, бугрящиеся мышцы, узкие бедра и общая стройность фигуры?

И брак с человеком, обладающим подобной внешностью, ничему не научил меня? — спрашивала себя Лина. И сама же отвечала: напротив, очень многому научил. И вообще, я, можно сказать, должна быть благодарна Фрэнку за то, что он открыл мне глаза на подлую мужскую природу. Так почему же я постоянно думаю об Алексе?..

Вечером следующего дня, то есть в воскресенье, Лина отправилась погулять по берегу.

Сначала она бродила по отрезку песчаной полосы, входящей в территорию принадлежащей Алексу виллы, потом вышла за калитку другую, являющуюся частью чисто символической ограды из жердей, доходящей до самой воды.

Наслаждаясь тишиной — в которой тем не менее содержалось множество звуков, таких, как плеск волн и крики чаек, — Лина забрела довольно далеко от дома. Потом вспомнила, что все двери, включая входную, оставила открытыми, и поскорей повернула назад. Обратно она шла гораздо быстрее.

К счастью, за время ее отсутствия ничего не произошло. Проверив, как дела у Пикси и малышей, Лина отправилась в гостиную. Там включила проигрыватель, поставив компакт‑диск из собрания Алекса. Судя по всему, тот обожал джаз. Лина тоже была неравнодушна к такой музыке, и в этом их с Алексом вкусы совпадали. В другом же расходились, потому что Лину привлекал традиционный джаз, а Алекс, похоже, обожал авангард. К счастью, коллекционировал он и то и другое. Поэтому Лине удалось найти своего любимого Луи Армстронга.

Под веселую песенку про вавилонского правителя она открыла бар и прямо в бокале смешала себе простенький коктейль — одну треть мартини и две трети минеральной воды. Потом вспомнила, что где‑то в ее сумке должна находиться захваченная из дому коробка шоколадных конфет. Пришлось идти за ней на второй этаж, в спальню. Бокал Лина взяла с собой и, поднимаясь по ступенькам, то и дело прихлебывала из него.

Наверху путь пролегал мимо персональных апартаментов Алекса. И, как всегда, брошенный на дверь этого помещения взгляд породил желание заглянуть за нее.

Все минувшие дни Лина заставляла себя проходить мимо, а тут остановилась в нерешительности. И чем дольше стояла, тем больше разгоралось ее любопытство.

А если я только одним глазком взгляну? — возникла в мозгу Лины предательская мысль.

Нехорошо, конечно, рассматривать чужие спальни, но я должна удостовериться, что здесь все в порядке. И потом, Алекс не запрещал мне сюда входить.

Таким образом, поддавшись искушению, Лина сначала действительно только заглянула в приоткрытую дверь, а потом переступила порог.

Впрочем, ей иного и не оставалось, потому что с первой попытки она ничего не увидела тяжелые бордовые шторы на окнах были задвинуты, из‑за чего царившие в комнате сумерки казались очень густыми.

Лине пришлось подождать, пока глаза привыкнут к скудному освещению. Она стояла у порога, попивая коктейль и поглядывая по сторонам. Наконец сквозь полумрак начали проступать очертания предметов.

Первой Лина различила кровать. И очень удивилась, потому что та оказалась круглой.

Стояло сие необычное ложе едва ли не посреди комнаты, окруженное ковриками, имитирующими шкуру белого медведя.

Надо же! — промелькнуло в голове Лины.

Никогда такого не видела. Может, оно еще и вращается? Этакая спальная карусель… Надо будет спросить его об этом, когда вернется домой. Впрочем, нет, нельзя. Тогда он узнает, что я заходила сюда в его отсутствие. Гм, интересные вкусы у мистера Нортона!

Лина даже не поняла, как очутилась возле кровати. Та манила ее и своей необычностью, и эротическими образами, которые сразу наводнили сознание.

Что за наваждение? — с оттенком досады подумала Лина, в очередной раз усилием воли оттеснив куда‑то в глубь сознания окруженное сладострастным маревом видение раскинувшегося на постели обнаженного Алекса. А я‑то вообразила, что одержала победу над своей чувственностью!

Эта мысль в последнее время посещала ее едва ли не каждый день.

Кровать была застелена винного оттенка покрывалом, на котором тускло сиял богатый златотканый узор. Эта вещь определенно изготавливалась на заказ, потому что ее круглая форма и размеры не предполагали серийного производства.

Из каких далей, из какого путешествия привез Алекс это покрывало? — пронеслось в мозгу Лины. Почему‑то мне кажется, что оно китайского происхождения, причем подлинного, а не просто является имитацией оригинала. И данное соображение наводит на мысль, что эти белые пушистые коврики тоже вовсе не стилизация, а настоящие медвежьи шкуры. Везет Алексу, что на его виллу не могут заглянуть активисты общества защиты животных!

Чем дольше Лина стояла возле обширного ложа, тем сильнее одолевало ее желание хоть ненадолго присесть на него — а может, даже и прилечь — на минутку. Интересно ведь наяву ощутить, каково это — находиться в такой необычной кровати.

В конце концов, не выпуская больше чем наполовину опустевший бокал из рук, Лина осторожно присела на край постели…