Что было, что будет... - Даниэла Стил Страница 30

– Выглядишь так, будто только что вышла из тюрьмы!

– Да у нас в колледже все в татушках! Мам, мне ужевосемнадцать. Имею право делать со своим телом, что хочу!

– Ты хоть представляешь себе, как это выглядит? А когдатебе стукнет пятьдесят? Ты что, спятила? – Она запаниковала ещебольше. – У Джинни тоже есть?

Вероника со смущенным видом присела рядом с матерью иобхватила ее руками.

– Мам, прости. Я не хотела тебя расстраивать. Я о такойтатуировке, знаешь, сколько лет мечтала?!

Олимпия знала, что это правда. Но тогда ей казалось, что онасумела отговорить дочь. Ей и в голову не могло прийти, что Вероника ослушаетсяи сделает себе татуировку, как только уедет из дома.

– Почему ты ее на попке не сделала? Там хоть видетьникто не будет! Неужели не понимаешь, как это смотрится?

– Мам, она мне жутко нравится… Правда…

И тут Олимпию как обухом ударило. Платье-то у Вероники соткрытой спиной – вырез чуть не до талии!

– Надо срочно искать тебе другое платье!

– Ничего не надо! – возразила дочь. – Мне моеплатье нравится.

Вероника впервые призналась, что ей по нраву бальный наряд,но Олимпия и думать не могла пустить ее на бал с открытой татуированной спинойна всеобщее обозрение. Она скорее умрет!

– Я не пущу тебя на Аркады с этой штукой на спине!

В этот момент в комнату вошла Джинни. Она пришла за лакомдля волос, но увидела заплаканную мать и озабоченно посмотрела на сестру.

– Мама увидела мою татуировку, – призналасьВероника.

Джинни поспешила к выходу, понимая, что и ей сейчас придетсяотвечать на неприятные вопросы.

– Ну-ка, Джинни, останься! – остановила еемать. – Слушайте меня внимательно! Если из вас кто-нибудь посмеет сделатьсебе еще одну наколку – убью, так и знайте! К Чарли это тоже относится.

– Ему это не грозит, – усмехнуласьВероника. – Разве он посмеет тебя ослушаться? Да и Джинни вряд ли.

– А ты с чего это у нас такая храбрая? – спросилаОлимпия дочь убитым голосом. Она чувствовала себя, как на похоронах, хотя речьшла всего-то о татуировке.

– Я знала, что ты меня простишь, – робкоулыбнулась Вероника и обняла мать за плечи.

– Напрасно ты в этом так уверена. И надо что-то делатьс платьем! Я, кстати, пришла взглянуть на твои туфли.

Всего пару часов назад они с таким наслаждением праздновалиХануку – и вот, пожалуйста… Надо же так все испортить!

– Знаешь, я их найти не могу, – призналасьдочь. – Наверное, отдала кому-то.

– Чудесно! – Но это было ничто в сравнении с тем,что она сделала со спиной. – Завт??а же купим новые.

На следующий день Олимпия взяла отгул – как всегда попятницам. Дел было выше крыши. Н??до привезти инвалидное кресло для Фриды,съездить к ней на квартиру и забрать платье. А теперь еще и туфли дочериискать.

Однако ее мысли то и дело возвращались к злополучнойтатуировке.

– И как прикажешь в один день найти тебе платье?

– А я надену поверх него свитер, – нахальноответила Вероника.

Олимпия разрыдалась с новой силой. Нервы и так былинапряжены до предела, так что эта бабочка явилась последней каплей. Фрида спереломом, Макс с ветрянкой, Гарри с его упрямством, собственная простуда,которая только-только начала отступать, а теперь еще и этот срам…

– Поверх вечернего платья свитер не носят! Нечегоостроумничать! Нашла время шутить! Может, атласный палантин подойдет? Иначе мыпропали!

– Перестань, мам! Нашла, из-за чего расстраиваться!

– Представь себе! Могла бы хоть раз в жизни пойтиматери навстречу! – Олимпия еле сдерживалась, чтобы не накричать на дочь.

– Я и так иду тебе навстречу, – напомнилаВероника. – Я же согласилась участвовать, разве нет? Ты же знаешь, я нехотела. Так что не приставай!

– Да я не пристаю. Только не думала, что ты так со мнойобойдешься. Это что, месть за участие в бале, эта твоя бабочка?

– Да нет, мам, – расстроилась Вероника. – Яее сделала в первую неделю учебного года. Это символ моей независимости исвободы, понимаешь? Моего превращения в самостоятельного человека – как бабочкаиз куколки.

– Великолепно! Может, мне еще порадоваться, что тырядом с ней гусеницу не изобразила – для полноты картины?!

Олимпия шумно поднялась и, не говоря ни слова, вышла. Налестнице она так же молча прошла мимо мужа, спустилась на кухню и заварила себечаю. Гарри видел, что жена чем-то расстроена, но подумал, что это из-за него.

Фрида заметила, что мимо ее двери прошмыгнула, понуряголову, невестка, поняла, что что-то не так, и приковыляла на костылях накухню. Олимпия сидела за столом и роняла слезы в чашку с чаем. Она думала оплатье Вероники. Что же теперь делать? Но главной причиной ее отчаяния было то,что Вероника на всю жизнь изуродовала свое прекрасное тело. И, наверное, ничегоуже нельзя изменить.

– Что случилось? – спросила Фрида, увидев слезыневестки. Сразу было ясно, что случилась какая-то неприятность. Фрида ужепривыкла к тому, что Олимпия, проходя мимо гостиной, всякий раз справляется,как у нее дела. – Что стряслось? – Фрида осторожно опустилась на стулнапротив невестки. – Надеюсь, ничего серьезного? – сочувственноспросила она.

В душе Фрида надеялась, что дело не в Гарри. В последнеевремя он слишком суров. Она знала, что он всю неделю лишь добавлял женепроблем, упорствуя в своем нежелании ехать на бал. Но Фрида еще ни разу невидела Олимпию в слезах и не на шутку встревожилась. Вечер прошел так славно, ивдруг слезы…

– Хотела перед самоубийством заглянуть и попрощаться,но решила сперва чаю попить, – сквозь слезы улыбнулась Олимпия.

– Что, так плохо? Кто тебя обидел? Только скажи, я имзадам!

Олимпия была тронута до глубины души, у нее будто сновапоявилась мама. Она наклонилась и поцеловала свекровь. Эта дурацкая татуировкаВероники добила ее. Глупо, конечно, но она ужасно расстроилась. Надо же былотакое отчебучить! И самое ужасное – это теперь навсегда. Олимпия несомневалась, что через несколько лет дочь сама будет клясть себя за этуглупость, но теперь уж ничего не поделаешь. Придется так и жить. Такую, изахочешь, не сведешь…

– Если тебя Гарри до слез довел, я его убью! –решительно пригрозила Фрида, но Олимпия покачала головой.

– Вероника, – пояснила она, хлюпая носом. Он у нееи так был красный из-за бесконечного насморка. Хорошо, хоть Джинни неразболелась – антибиотики помогли, домой она приехала почти выздоровевшая.Олимпия посмотрела на свекровь, слова застревали в горле. – Татуировкусделала.