Тень скандала - Лиз Карлайл Страница 30

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Настолько, насколько это возможно, не подвергая риску добродетель дамы. И, умоляю, больше не делай никаких предположений.

Аниша слегка покраснела.

— Но она очень красива, с ее белокурыми локонами и изящными чертами лица, — промолвила она. — Возможно, я сужу слишком поспешно, Раджу. Чем, ты сказал, она занималась?

Он взял свое бренди и направился к двум кожаным креслам, стоявшим перед камином, где догорал огонь.

— Она была гувернанткой у судостроителя по фамилии Холдинг, который жил в Белгрейвии, — устало сообщил он. — У двух девочек примерно одного возраста с Томом и Тедди.

— Я где-то слышала эту фамилию. — Аниша села, расправив юбку. Затем резко вскинула голову. — Постой, это не его убили?

— Его. — Рутвен сел и сделал несколько глотков бренди, чувствуя, как оно обожгло его горло.

— И ты боишься, что комиссар придет за ней?

— Нет, пока она под моей защитой, — клятвенно произнес он. — Иначе Нейпир попытается арестовать ее.

— Этот негодяй! — почти выкрикнула Аниша, подавшись вперед в своем кресле. — Неужели он разрушил недостаточно жизней? Он преследовал Рэнса, обвинив невиновного человека.

— Вообще-то это был отец Нейпира, — поправил ее Рутвен. — Хотя нельзя сказать, чтобы сын не приложил к этому руку после смерти старика.

Аниша судорожно стиснула руки на коленях.

— Похоже, я действительно поспешила с выводами, — сказала она с пристыженным видом. — У меня был скверный день, Раджу, и не самое лучшее настроение. Если мадемуазель Готье — друг Рэнса, и если она умеет обращаться с детьми…

Рутвен устремил на нее испытующий взгляд.

— Тебя что-то расстроило помимо Грейс?

Аниша хмыкнула.

— Она уже Грейс для тебя? — сказала она, не глядя на него.

— В чем дело, дорогая?

Рутвен нагнулся, пытаясь перехватить ее взгляд, но это было бесполезно. Посвященные редко могли читать мысли друг друга, и Аниша была одной из них, признавала она это или нет. Возможно, тот факт, что они росли вместе, оказался настоящим спасением для Рутвена, заставив его научиться понимать других, как это делали обычные люди.

— Лукан опять во что-то впутался? — настаивал он. — Тебе надо перестать трястись над ним.

Сестра опустила взгляд на пушистый турецкий ковер и покачала головой.

— Нет, просто я получила еще одно послание от доктора фон Алтхаузена, — призналась она. — Он намерен мучить меня, пока я не сбегу назад в Калькутту от него.

— Аниша. — Он ободряюще улыбнулся. — Ты должна учесть…

Ее глаза сверкнули.

— Но я не Страж, Раджу.

— Да, потому что ты женщина, — согласился он. — Для таких, как ты, и существуют Стражи.

— Я не желаю твоей защиты, — резко бросила она. — И Рэнса! Или Каррана. Я не желаю, чтобы меня изучали в его затхлом подвале, испытывая электричеством, или что он там делает. К тому же у меня нет Дара. Мной руководит мудрость древних. Я усердно училась, чтобы усовершенствовать свои навыки. Не принижай их.

Рутвен взял свой пустой бокал и принялся вращать его на фоне камина.

— Значит, по-твоему, ты всего лишь гадаешь по звездам и ладони? — поинтересовался он, наблюдая за огненными бликами на поверхности хрусталя. — Ты совсем как Лейзонби, Ниш: всегда пытаешься отрицать очевидное. Доктор фон Алтхаузен может многое узнать от тебя и помочь тебе усовершенствовать твои возможности.

— Никто в здравом уме не станет точить для себя топор палача! — горячо отозвалась она, привстав с кресла. — Я всего лишь хочу изучать звезды, Раджу. Они не нуждаются в интерпретации.

— Ну почему же? — возразил он. — Просто ты их воспринимаешь иначе.

— Но ты же не работаешь с фон Алтхаузеном, — указала она. — Почему я должна?

Рутвен медленно выдохнул, мысленно соглашаясь с сестрой. Он был предан Стражам и сочувствовал их цели. Но в отличие от других не имел желания совершенствовать и даже понимать их возможности. Он хотел, чтобы они исчезли, — и готов был буквально продать душу дьяволу, чтобы это случилось.

Но не мог. Его душа была давно продана, поскольку видения преследовали его с ранних лет. В детстве его называли уродцем. Ненормальным. Никто, кроме матери, не мог держать его на руках или хотя бы выдержать его взгляд. Пока не родилась Аниша. Даже его отец, предки которого обладали Даром, считал его более чем странным.

Мать Рутвена не случайно оставалась незамужней до тридцати лет. Как с опозданием узнал отец Рутвена, она обладала мистическим даром такой силы, что внушала соплеменникам суеверный страх. Ее богатая родня решила убить двух зайцев, пристроив красавицу принцессу замуж за титулованного англичанина, тем самым укрепив свое положение. Но этот союз дал мощное смешение кровей, и Рутвен — странный замкнутый ребенок — явился его плодом.

Ему понадобилась вся его сила воли, чтобы научиться прятаться за фасадом бесстрастной вежливости и отчужденности. В далеком Индостане, с его условностями, этого было достаточно, чтобы преуспеть в качестве дипломата. Но беспринципность его отца, объединившись с милосердием матери, помогла Рутвену найти свое место в мире. Он выжил.

И теперь он хочет, чтобы его сестра делала то, чего сам он вовсе не желает?

Он поставил пустой бокал, громко звякнув о стол.

— Будь по-твоему, Аниша. Я скажу фон Алтхаузену, что ты не придешь. И чтобы перестал докучать тебе своими просьбами.

— Спасибо, Раджу. — Ее пальцы, сжимавшие ручки кресла, расслабились.

Он устремил на нее оценивающий взгляд.

— А ты подумаешь о том, чтобы дать Грейс шанс? — спросил он. — И хотя бы попытаешься стать ей другом? Если не ради меня, то ради старого доброго Рэнса?

Ее глаза мятежно сверкнули, но затем она смягчилась.

— Ладно, братец, — снизошла сестра. — Ты, как всегда, нашел нужные слова, чтобы добиться своего. Но вначале тебе придется кое-что сделать для меня.

Ему не понравился решимость, прозвучавшая в ее голосе.

— Что именно?

Аниша откинулась назад в кресле.

— Ты расскажешь мне все, — сказала она. — Все свои подозрения — и видения, — касающиеся причастности мадемуазель Готье к этому делу с убийством.

— А вот для этого, — отозвался Рутвен, взяв пустой бокал, — мне потребуется еще немного бренди.

Грейс поселилась в доме лорда Рутвена в Мейфэре с некоторой долей опаски. Дом отличался сдержанной элегантностью, без показного богатства, к которому Грейс привыкла в Белгрейвии, с явными признаками восточного влияния в отделке и предметах искусства, что создавало атмосферу непринужденности и уюта.