Танцующая под дождем - Оливия Гейтс Страница 30

Нашей свадьбы?

Марам заявила об этом так, словно говорила о тюремном заключении.

— Я должна была знать: мой отец побежит к тебе с новостями. Он сделает все, чтобы снова наладить с тобой хорошие отношения. Я хотела сама тебе сказать, но… — Она покорно пожала плечами. — Перед тем как ты выдвинешь свои требования, я скажу о своих условиях.

Условиях? У Марам были условия… Ее отец должен был сообщить ему новости…

Амджад замотал головой — он понятия не имел, что происходит.

— Я бы не вышла замуж, тем более за тебя, но сейчас мои желания не важны. Что касается твоего собственного отвращения к браку, твое мнение также не учитывается. Мы сделаем то, что лучше для нашего ребенка.

Нашего ребенка?

— Хотя из тебя получится никудышный отец, я не поступлю со своим ребенком так, как поступила со мной моя мать. У моего ребенка будет отец!

Отец?

Амджад обмяк всем телом. Все вокруг вдруг показалось ему размытым.

Неужели он упадет в обморок?

Терять сознание он не мог. Он должен что-то сказать… Как-то отреагировать, несмотря на то что потерял дар речи и перестал здраво соображать.

— Ты… ты беременна?..

Она бросила на него раздраженный взгляд:

— Беременна. Ведь мы не предохранялись. Именно поэтому ты сюда приехал.

— Я приехал, чтобы… чтобы… — Он покачал головой.

Ее откровение эхом отозвалось в его мозгу.

Марам ждет от него ребенка!

Возродившийся к жизни Амджад уже начал строить радужные планы на будущее, когда Марам его разочаровала:

— Мы заключим брак только для того, чтобы ребенок не был незаконнорожденным. У него будет не только отец, но и семья, и достойное окружение. Я выросла без отца и не позволю, чтобы моего ребенка постигла та же участь. После церемонии бракосочетания я уеду и не вернусь до родов. Мы сможем развестись после того, как родится ребенок. Я буду жить поблизости, чтобы ты имел постоянный доступ к нему и воспитывал его вместе со мной, если захочешь. Мои условия не обсуждаются. Ты можешь выдвинуть собственные требования, — сказала она.

Он посмотрел на нее и язвительно усмехнулся.

Всего пять недель назад, если бы кто-нибудь сказал Амджаду, что он не сможет получить желаемого, он заставил бы этого человека пасть перед ним на колени.

Забавно, но теперь он сам бы пал перед Марам на колени, умоляя вернуться к нему.

Он задавался вопросом, как поступил бы на ее месте, если бы она обидела его так же, как обидел ее он.

Ответ был однозначным: он никогда бы ее не простил.

Амджад понимал — ему надо согласиться с выдвинутыми ею условиями.

Он поднялся на ноги, чувствуя себя слабее, чем когда был на пороге смерти.

— Если ты захочешь уехать после свадебной церемонии, Марам, так и будет. Ты не должна будешь ко мне возвращаться.

Итак, Амджад нанес последний удар.

Видимо, Марам надеялась: он докажет ей, что она хотя бы что-то для него значит.

Но он продолжал говорить:

— Ты не должна возвращаться, чтобы быть со мной рядом. Если захочешь, я пойду за тобой куда угодно. Я останусь с тобой и ребенком до тех пор, пока ты меня не прогонишь.

Марам моргнула, ее сердце сжалось. Но она жестко произнесла:

— А теперь пришло время сказать: я не хочу, чтобы ты был рядом со мной. Ты мне не нужен. Я не желаю, чтобы из-за моего согласия ты чувствовал себя победителем, воспевая высокие моральные ценности.

Он мрачно хмыкнул:

— А мне казалось, я только один такой максималист. Поздравляю! Ты только что превзошла меня.

— Если ты собираешься внести свой вклад в обсуждение при помощи пустых предложений и загадочных замечаний, значит, ты согласен на мои условия. Мне кажется, для тебя это не имеет значения, ведь ты обладаешь королевским титулом и имеешь право не хотеть видеть рядом собственного ребенка.

Долгое время стояла тишина. Потом Амджад заговорил таким мрачным тоном, какого Марам никогда не слышала:

— Ты всегда мне доказывала, будто я в не состоянии предсказать твое следующее действие или фразу. Так было до и после того, как ты кардинально изменила ко мне отношение. Твоя резкая смена настроения никогда меня не беспокоила. До того как я что-либо успевал сделать, у тебя уже были готовы несколько объяснений моего поведения. За мои причуды ты любила меня сильнее… А потом ты стала воспринимать все мои действия и слова с точки зрения чуть ли не демонизма. Но даже в самых своих ужасных предположениях ты должна понимать — я не настолько плох, как ты думаешь.

У Амджада был такой побитый вид, что у Марам дрогнуло сердце. Она не могла равнодушно видеть его страдания.

Пришлось приложить все силы, чтобы не поддаваться слабости.

— Может быть. А может быть, ты хуже, чем я думаю. Вот в чем проблема, Амджад.

— И нет никаких шансов, что ты перестанешь сомневаться? Ты никогда мне больше не поверишь?

— Каждый раз, когда я стараюсь вспомнить что-нибудь хорошее, мне приходят на ум мысли о том, как ты мной манипулировал. Трон, соперничество с братьями, а теперь вот наследник…

Амджад вздрагивал при каждом слове. Она чувствовала, как ей передается его унылое настроение. В конце концов Марам стало так тошно, что она была вынуждена замолчать.

Не зашла ли она слишком далеко в своих сомнениях?

Однако отмахнуться от отчаяния было так же сложно, как отказаться от надежды. Отчаяние избавляло от ожидания и привычной душевной боли. Если бы она решила прогнать отчаяние из сердца, то стала бы уязвимой и спровоцировала более разрушительные последствия.

Но соблазн снова поверить Амджаду был очень велик. Марам всегда чувствовала, что Амджад — ее судьба. Теперь, вынашивая его ребенка, она ощущала — связь между ней и Амджадом становится все крепче.

Но несмотря ни на что, она страшилась снова ему довериться. Сейчас она не имела права играть с эмоциями и подвергать себя психологическому риску, ведь от ее поведения зависело благополучие ребенка.

Марам заставила себя продолжать:

— После того что случилось, у меня сложилось ощущение — я никогда не буду знать причину твоих поступков и слов… — Внезапно она пала духом и разрыдалась. — О боже, Амджад, я хочу тебе доверять! Я буквально умираю оттого, что не могу найти способ снова тебе верить и быть с тобой.