Испекли мы каравай - Наталья Нестерова Страница 30

Татьяна смотрела и смотрела бы на трогательную сцену, но, бросив взгляд на Бориса, поняла, что пора уходить.

Если у коров все происходит как у женщин, то должен отойти послед. Татьяна дождалась бы, убрала. Но надо подумать и об этом мужественном человеке, которого неведомым ветром занесло в ее дом.

Пока Борис принимал душ, а потом они обедали, пили кофе, совсем стемнело. Татьяна предложила ему переночевать и в Москву отправиться утром. Она говорила беззаботным тоном, всячески стараясь исключить двусмысленность предложения. Но он посмотрел на нее так, словно уловил только эту двусмысленность. И сказал извиняющимся тоном:

— Я не могу остаться. Завтра утром лекция, а в одиннадцать защита кандидатской у моего аспиранта.

— Но ты найдешь дорогу? — Никаких подтекстов, только забота о ближнем.

— С закрытыми глазами. У меня такое чувство, что мы еще увидимся.

Где? Когда?

«Жена, дочь», — мысленно напомнила себе Татьяна и неопределенно пожала плечами: скорее всего, мы больше не увидимся.

«Богатый покровитель», — понял Борис.

— Ну что ж! — Он развел руками. — Я провел незабываемые сутки, и ты произвела на меня неизгладимое впечатление.

Выражение «заботливая мамаша» на Танином лице сменилось на «кающаяся грешница».

— Ах, еще раз прости меня! И огромное тебе спасибо за все!

Борис вспомнил мечты, которым он сегодня утром предавался в баньке, и заявил с несвойственным ему нахальством:

— Одним спасибо сыт не будешь. — Не давая Таниному удивлению остыть, продолжил: — Гробокопатель, пожарник и «акушер» заслуживает хотя бы маленького приза.

Таня настолько растерялась, когда он вдруг приник к ее губам, что не сопротивлялась, хотя и не отвечала на его поцелуй. Испуганно замерла: на сколь серьезный «маленький приз» Борис рассчитывает?

По тому как она отреагировала на его прикосновение, Борис заключил, что Татьянин покровитель не только богат, но и патологически ревнив — умудрился женщину до обморока запугать!

Отстранившись от Татьяны и желая сгладить неловкость момента, Борис с усмешкой процитировал пушкинские строчки из «Евгения Онегина»:

Надежды нет! Он уезжает,

Свое безумство проклинает —

И в нем глубоко погружен.

— Как с вашим сердцем и умом

Быть чувства мелкого рабом? —

неожиданно ответила Татьяна строками из того же произведения.

Борис удивился и продолжил литературную дуэль по «Евгению Онегину»:

Благодарю за наслажденья,

За грусть, за милые мученья,

За шум, за бури, за пиры,

За все, за все твои дары.

Татьяна простила Бориса за вольность с поцелуем:

Как сильно ни была она

Удивлена, поражена,

Но ей ничто не изменило:

В ней сохранился тот же тон,

Был так же тих ее поклон.

Борис польстил Татьяне тем, что она напоминает свою литературную тезку:

Она была нетороплива,

Не холодна, не говорлива,

Без взора наглого для всех,

Без притязаний на успех,

Без этих маленьких ужимок,

Без подражательных затей…

Все тихо, просто было в ней.

Я знаю: в вашем сердце есть

И гордость и прямая честь, —

вновь подхватила Татьяна.

Понимающе кивнув, Борис договорил окончание строфы:

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна.

— «Прости ж и ты, мой спутник странный», — улыбнулась Татьяна.

— Я выучил «Евгения Онегина» в армии, спасаясь от идиотизма солдатской жизни.

— А я в восьмом классе в пылу девичьих романтических восторгов.

— В «Евгении Онегине», как в Библии, есть цитаты на все случаи жизни. Ну, мне пора.

— Я провожу тебя до машины.

На улице было очень холодно: к ночи ударил крепкий мороз. Они торопливо пожали руки, обменялись ритуальными «приятно было познакомиться… всего доброго…» и поспешили в тепло.