Прошлой ночью в «Шато Мармон» - Лорен Вайсбергер Страница 30

Глядя на экран, Брук колебалась, принимать ли звонок с незнакомым кодом 718, означавшим какой-то пригород, но думала слишком долго, потому что включился автоответчик. Но звонивший не оставил сообщения, а тут же перезвонил снова, и Брук забеспокоилась.

— Алло, Брук Олтер, — сказала она, сразу пожалев, что представилась, — наверняка таинственный абонент окажется репортером.

— Миссис Олтер? — прозвучал в трубке тоненький сдавленный голосок. — Это Кайли Дуглас. Из Хантли.

— Кайли! Как дела? Что случилось?

Всего пару недель назад на последней перед летними каникулами консультации Кайли, забросившая дневник приема пищи, который раньше прилежно вела, объявила о своем твердом решении провести лето в изнурительной работе над собой, сидя на разнообразных диетах, позволяющих быстро потерять вес. Попытки отговорить ее эффекта не возымели, разговор кончился тем, что Кайли расплакалась, повторяя: «Вам не понять, что означает быть бедной и толстой среди богатых и красивых». Брук даже испугалась и на всякий случай дала девочке номер своего сотового, взяв с нее обещание регулярно звонить летом даже при отсутствии новостей. Брук просила об этом вполне серьезно, но все же удивилась, услышав голос юной пациентки.

— Да нет, все нормально…

— Что происходит? Как ты провела три недели каникул?

Девочка зарыдала. Глубокие судорожные вздохи прерывались жалобным всхлипыванием.

— Простите меня, простите!

— Кайли, ты не плачь, просто скажи, что случилось?

— О, миссис Олтер, это просто катастрофа! Я работаю в «Тако Белл», нам каждую смену полагается бесплатный обед, и папа сказал — конечно, ешь, раз бесплатно, я и ела. А потом я вернулась домой, и бабушки наготовили массу всякой калорийной еды, а потом я пошла проведывать подруг по прежней школе, и у всех дома просто горы жареной курятины, и бурритос, и печенья, и я все это ела — я так изголодалась, миссис Олтер! И вот, лето только началось, а я уже набрала восемь фунтов!

Восемь фунтов за три недели — это и вправду много, но Брук заговорила мягко и спокойно:

— Детка, ты наверняка преувеличиваешь. Ты просто помни, о чем мы с тобой говорили: бифштексы и стейки должны быть размером не больше твоей ладони, зеленый листовой салат и овощи — без ограничений, но не налегай на заправки и поосторожнее с печеньем. Я сейчас не дома, но я посмотрю меню «Тако Белл» и подберу тебе более оптимальный вариант, если хочешь. Главное — не паникуй. Ты молодая и здоровая — ходи на прогулки с подругами, играй в футбол в парке. Это еще не конец света, Кайли, клянусь тебе.

— Я не вернусь в Хантли на будущий год, если не похудею! Я уже разожралась сверх всякой меры! Я и так была на грани допустимого, а теперь любой скажет, что у меня ожирение! — Кайли была почти в истерике.

— Кайли, никакого ожирения у тебя нет и быть не может, — сказала Брук. — Осенью ты отлично начнешь новый учебный год. Давай я вечером посмотрю и подумаю, а потом перезвоню, хорошо? И не волнуйся ты так, пожалуйста!

— Простите, что побеспокоила. — Она тихо всхлипнула.

— Никакого беспокойства, я тебе телефон дала, чтобы ты мне звонила. Я очень рада тебя слышать. Начинаю чувствовать себя популярной, — пошутила Брук.

После этого разговора Брук послала себе е-мейл с напоминанием поискать информацию о питании в ресторанах фаст-фуд и передать ее Кайли. На несколько минут позже положенного она поднялась в больничную рекреацию, где в одиночестве скучала Ребекка.

— А ты почему здесь? — удивилась она.

— Отрабатываю пропущенные смены. Я меняла три дежурства на два воскресных.

— Ого, жестоко. Пригодилось хоть?

Брук невесело засмеялась:

— Сдохну я с таким графиком. Зато посмотрела, как Джулиан выступает в Боннару. — Положив сумку и пакет с ленчем в шкаф, Брук вышла с Ребеккой в коридор. — Не знаешь, где сегодня Маргарет?

— Я здесь! — прозвучал голос сзади. Обернувшись, Брук увидела начальницу — в черных брюках со стрелкой, легкой голубой блузке и черных мокасинах. А сверху был накинут безукоризненно отглаженный накрахмаленный халат с вышитыми на кармане именем и ученой степенью.

— Здравствуйте, Маргарет! — одновременно сказали Ребекка и Брук, после чего Ребекка моментально испарилась якобы из страха опоздать к пациенту.

— Пойдем в мой кабинет, Брук, и поговорим.

Кошмар. Нельзя было забывать, что по воскресеньям Маргарет почти всегда заходит на работу — проверить, все ли в порядке.

— Да я, — заикаясь произнесла Брук, — просто интересовалась, увидим мы вас сегодня или нет.

Но начальница уже решительно шла по длинному коридору к своему кабинету.

— Идем, — повторила она, и у Брук не осталось выбора. Наверняка Маргарет догадалась, что Брук собирается вновь просить отгулы.

Кабинет начальницы располагался в глухом конце коридора рядом с комнатой, где хранились запасы лекарств, на этаже родильного отделения, поэтому были шансы, что разговор пойдет под аккомпанемент криков и стонов. Единственным плюсом была возможность заглянуть потом в отделение для новорожденных: может, удастся улучить минуту и поддержать на руках младенца…

— Заходи. — Маргарет распахнула дверь и включила свет. — Ты меня удачно застала.

Брук нерешительно вошла следом за начальницей, подождала, пока та снимет со второго ша кипу бумаг, и присела.

— Итак, чему обязана такой честью? — Маргарет улыбалась, однако Брук читала между строк. Отношения с руководством у нее всегда были хорошие, но в последнее время в них появилась напряженность.

Брук заставила себя улыбнуться в надежде, что слова Маргарет не означают заведомого отказа в ее просьбе.

— Ну что вы, какая там честь, я только хотела поговорить о…

Маргарет улыбалась:

— Еще какая честь — в последнее время мы тебя совсем не видим. Я рада, что ты здесь, мне надо кое о чем с тобой побеседовать.

Брук глубоко вздохнула, пытаясь сохранять спокойствие.

— Брук, ты знаешь, как хорошо я к тебе отношусь. Я всегда была очень довольна твоей работой — с тех пор как ты к нам впервые пришла. Пациенты тоже высоко тебя ценят, как видно из оценочных анкет, обработанных несколько месяцев назад.

— Спасибо, — сказала Брук, чувствуя, что похвалами дело не ограничится.

— Вот почему меня огорчает, что по пропускам ты поднялась с предпоследнего места на второе. Хуже было только у Перри.

Можно было не продолжать. Все уже знали, что случилось с Перри, и все с облегчением вздохнули, что хоть так закончилось. Перри переживала из-за выкидыша на позднем сроке, случившегося полгода назад, и этим объяснялось ее частое отсутствие. Теперь она снова была беременна, и врач прописал ей строгий постельный режим на весь второй триместр. Оставшимся пяти специалистам на полной ставке приходилось вкалывать дополнительные часы как бы за Перри, но, учитывая обстоятельства, никто не жаловался. Брук добросовестно отрабатывала лишний день каждую неделю и добавочный выходной на вызовах, который раньше выпадал ей каждые шесть недель, а теперь — каждые пять, но старалась не отставать и от гастрольного графика Джулиана, деля с ним радость и триумф, и все это делало расписание дежурств почти непосильным.