Танцуй со мной в темноте - Алекс Хилл Страница 30

Поцелуй мучительно медленный, нежный и осторожный. Распадаюсь на кусочки в каждом касании и восстанавливаюсь в коротких перерывах шумного дыхания. Это первый поцелуй после нашей долгой разлуки, который не пропитан сомнениями. Танец чистой энергии цвета наших душ, его тьма и мой тусклый серый. И вопреки всем законам и правилам, соединяясь, эти две сущности становятся мерцающими и прозрачными. Сливаются в большое облако, обволакивающее тела и успокаивающее мысли.

Не нужно слов, чтобы понять, он скучал не меньше, чем я.

Возвращаемся на базу. Солнце медленно тонет в озере, создавая поистине удивительную природную композицию: предзакатное небо, свежий запах зелени с осадком пресной воды и тихое умиротворение. Направляемся с Климом на задний двор, откуда доносится веселый смех. Замедляю шаг, поддавшись легкой панике. Как нам теперь вести себя? Кто мы друг другу?

– Нервничаешь из-за своего парня? – говорит Никита оборачиваясь.

– Он не мой парень.

– В смысле?

– В прямом. Мы не встречались.

– Тогда я сам разберусь, – уверенно произносит он и берет меня за руку, утягивая за собой.

Ребята сидят за большим столом, который заставлен тарелками и пластиковыми стаканами. Первым нас замечает Вася и включается сирена:

– Солнце мое! Слава всем богам! О великий Ра, спасибо! Спасибо, что вернул мою Анюту!

– Вася, – сквозь смех отвечаю я. – Это была всего лишь пчела…

– Да при чем здесь пчела! Ты уехала с этой зверюгой! – он бросает на Никиту суровый взгляд.

Суровый по версии Васи, а значит, это моська недовольного шарпея. Закатываю глаза, потому что его даже кузнечик бы не испугался.

– Че, Вась, синяки почти прошли? Новые нарисовать?

– А ты мне тут не угрожай! Рисователь фигов! Хоть бы сообщение написали, что с вами все хорошо. Три часа вас не было!

– Голубая мамочка включилась, – усмехается Никита, отпуская мою руку.

Ловлю на себе удивленные взгляды. С меня словно срывают одежду, предмет за предметом. Подавляю неловкость и ищу глазами свободное место за столом.

– Мот, – жестко произносит Никита. – Есть разговор…

Поворачиваю голову. Никита подходит к Матвею, у которого на лице красуется нехилая гематома. Матвей собирается встать, но тяжелая рука опускается на его плечо, удерживая на месте.

– Сиди, тут все свои, – говорит Никита, скашивая на меня взгляд.

Что он, черт возьми, задумал?

– Мы с Аней встречаемся, так что… Отвали от нее, лады?

– Я… – Матвей бледнеет, а у меня пропадает дар речи.

– Она со мной, – твердо произносит Никита.

– Да я уже понял…

– Отлично. Ты вроде нормальный парень, давай просто отдыхать. И это, – Никита показывает на его щеку, – без обид, о'кей?

Парни жмут друг другу руки, а я стою с открытым ртом.

Что?! Даже не так. Че-е-е-е?!

– Опупеть! Вот это новость! – вопит Вася, вскакивая с места. – За это надо выпить! Нет! Нажраться! Я готов обблевать весь берег. Дважды! Вареные сосиски мне в…

– Вася! – останавливаю его, потому что он своими восторгами заставит сейчас всех выплюнуть только что съеденный ужин.

– Знаешь что, девочка моя!? Я, между прочим, ждал этого больше, чем вы сами!

Хмурю брови, вспоминая его постоянные отговорки:

– Да где ты был, когда я была девочкой?!

Вася затыкается, ребята разражаются громким хохотом. Никита обнимает меня за шею, наклоняя голову к уху:

– Неплохо, малышка. Ты его уделала. А я, кстати, присутствовал, когда ты стала…

– Никита! – пихаю его локтем. – Может мы уже поедим?

– Да. Силы тебе пригодятся, – он кусает меня за щеку.

– Я сейчас разрыдаюсь от этой милоты…

– Вася!

Настроение легкое, как воздушный шарик, перебрасываем его друг другу за столом, слушая забавные истории и просто прикалываясь. Звезда вечера, конечно же, Василий Ясно Хренушка. Рот у него не закрывается, он учит Ника с Андрюхой своему фирменному «би-е-е-е-а-а-чь» и рассказывает тысячу и одну байку про ситуации в «Раю». Димон воркует с Катей, Регина с Матвеем по началу куксятся, но уже через час вливаются в общую тусовку, забывая про обиды. Спасибо коньяку за это.

И все клево. Правда. Душевно и весело, но один из нас все еще витает в облаках печали. Макс пытается следить за общим безумием и подыгрывать, но в его глазах такая тоска, что иной раз пропадает всякое желание продолжать этот балаган.

Когда солнце окончательно садится, наш гениальный генератор идей придумывает новую забаву – купание голышом. Вася раздевается и несется к берегу, остальные идею с обнаженкой отвергают, а вот с купанием принимают на ура. За столом остаемся только я, Никита и наш грустный друг.

– Я в этой фигне не силен, малышка. Попробуй поговорить с ним, – шепчет Клим. – Ты ведь как-то упоминала, что нормальным людям это помогает.

Он поднимается, забирая с собой тепло, и обращается к Максу:

– Мне нужно с Расулом кое-что обговорить. Кислый, ты за нее головой отвечаешь, никаких заплывов без одежды, пока меня нет.

– Конечно, Клим. Васю усмирить я смогу, – отзывается Максим, выдавливая улыбку.

Остаемся вдвоем, но я не знаю, с чего начать. Кручу в руках стакан с соком, гоняя мысли в голове и пытаясь подобрать правильные слова.

– Рад за вас, – Максим первый нарушает тишину.

– Еще рано, – усмехаюсь я, – но спасибо.

– Берегите то, что у вас есть. И никого не пускайте в… – он запинается и опрокидывает в себя рюмку коньяка.

– Что у тебя случилось?

– Клим тебе рассказал?

– Нет. Я подслушала ваш разговор в кабинете. Ну… Его часть.

– Вы друг друга стоите, – хмыкает Максим.

– Макс, мы же друзья. На тебя смотреть больно. Выговорись, должно стать легче.

– Обещаешь?

– Не узнаешь, если не попробуешь.

– Да че тут рассказывать? Меня бросила невеста.

– Почему?

На лице Максима появляется злобный оскал. Он хватает бутылку и наливает себе обезболивающего:

– Почему? Потому что я, как оказалось, ее недостоин…

– А она что африканская принцесса? В каком смысле недостоин?

Максим печально вздыхает и опускает голову.

– Может быть… – медленно произношу я, – стоит попытаться снова добиться ее? Что-то сделать? Если она нужна тебе, нельзя сдаваться.

– Добиться? Да я все три года только и делал, что ее добивался. Каждый день пилил себе кости и полоскал мозги в кислоте, чтобы быть рядом, но этого всегда было мало. Все не так. Недостаточно! Вместо универа я устроился в бар, чтобы были бабки, чтобы иметь возможность водить ее по кафе и покупать шмотки. Я хотел радовать ее. Я ее безумно любил или люблю… уже даже не знаю! Потому что вместо благодарности и хоть какой-то отдачи, получал всегда лишь претензии…